Виктор Суворов - Выбор [Новое издание, дополненное и переработанное]

Если кто может мне объяснить сталинский поступок — объясните, я же в данном случае сталинской логики решительно не понимаю.

Для всякой секретной операции должно быть придумано кодовое слово. К примеру: «Гроза». Ходят офицеры в штабе, говорят. О чем-то.

— В соответствии с «Грозой»…

— Для подготовки «Грозы»…

— На втором этапе «Грозы» надо будет…

Поди догадайся, о чем речь. Хорошо, если размах операции сам за себя говорит:

— Для «Грозы» надо пару миллионов тонн боеприпасов двинуть в известный вам район…

Или:

— За три месяца до начала «Грозы» нужно из военных училищ выпустить 310 тысяч офицеров по плану и еще 70 тысяч досрочно…

Когда о таких масштабах речь, то догадаться можно. Да только не каждый такие разговоры слышит. Обычно все из осколочков, из отрывочков:

— В Брест надо срочно перебросить десять тысяч тонн угля и шесть тысяч тонн рельсов. «Гроза» надвигается.

Так и в любом деле секретном — с самого начала, еще на этапе замысла, вводится единственное слово или даже несколько букв, которые все собою покрывают. Которые тайну хранят…

Чтобы конструкторы противотанкового ружья и конструкторы бронебойного патрона, испытатели и снайперы не повторяли между собой каждый раз суть дела, пусть даже в самом секретном разговоре, приказ вышел: называть эту штуку сокращением «СА». И никак иначе.

— Завтра надо установить превышение траектории СА над линией прицеливания.

— На полную дальность?

— Да. На полную дальность.

И все. Поди посторонний сообрази, о чем речь идет.

Трудная это штука — доводка. Вырубить скульптуру зубилом легко. Шлифовать трудно. Так и оружие любое, да и вообще любой механизм и машину легко сделать, трудно потом до кондиции довести.

Макар-спецкиномеханик дни и ночи на спецучастке. Идет доработка чудо-оружия с непонятным названием «СА». Этим оружием доблестная сталинская разведка будет беспощадно разить теоретически недосягаемых врагов. Правда, конструкторам и этого знать не положено. Заключенным конструкторам поставлена задача добиться такой-то точности на вот такой дальности. А кому такая дальность нужна? И зачем? Подпусти танк поближе да и бей наверняка. Зачем его на такой дальности бить, если он тебе не опасен?

Итак, доводка. Суетятся конструкторы оружия и конструкторы боеприпасов, и оптику разную опробовать надо. Лучшую выбрать. Потом прицелы разметить требуется — вот где морока! Установлено, что стрелять предстоит только со станка, наводить только с помощью винтов, иначе любое движение стрелка, малейший вздох смещают ствол. Смещение минимальное, его вообще никакими приборами не зафиксируешь. но на дальности в четыре километра отклонение получается неприемлемое. Надо в голову бить, чтобы шкуру не испортить, а голова вражеская все время вертится. Сердце снайпера должно биться в такт с сердцем убиваемого. Этот такт чувствовать надо. Снайпер должен предвидеть все движения цели, и оружие его должно не сопровождать цель, а как бы опережать ее движения. Если убиваемый танцует, то и ствол снайпера должен танцевать вместе с целью, на секунды упреждая каждое движение для того, чтобы пуля имела время долететь, для того, чтобы посланная пуля встретила голову врага и прошила ее между глаз, разрывая череп в осколки. Стреляя из легкой снайперской винтовки на километр-два, можно легко угадывать движения цели и слегка водить стволом, сопровождая и слегка ее опережая. Но как наводить огромное тяжелое противотанковое ружье винтами? Нужно придумать что-то другое. Потому эксперименты продолжаются. Потому грохочут над спецучастком выстрелы, искажаемые спецглушителями.

Между снайперами-испытателями конкурс неофициальный. Может, кто догадается? По червонцу сбросились — тому достанется, кто самую лучшую расшифровку придумает сокращению «СА».

— Сатана Антихристович…

— Стальной Арбалет…

— Сталинское… Что сталинское?

Так давно заведено: на любом спецучастке — дом отдыха для исполнителей, с речкой, с пляжем, с хорошей кухней и добрым поваром, тут же — стрельбище, чтобы сталинским стрелкам форму не терять, тут же и расстрельный пункт — слышат люди за забором стрельбу, знают: стрельбище там у них, тренируются. Ясное дело, эксперименты тоже лучше всего на спецучастках проводить. Особенно если эксперимент одновременно включает и точную стрельбу на огромное расстояние, и расстрел. Расстреливаемым ведь все равно, как их расстреливают — в затылок из пистолета или с четырех километров из противотанкового ружья. Расстрел он и есть расстрел. Из ружья даже лучше. И стрелкам практика, и расстреливаемому легкая смерть, внезапная, без долгой подготовки предсмертной, без всех этих расстрельных приготовлений.