Виктор Суворов - Выбор [Новое издание, дополненное и переработанное]

— Зачем же ему в Советский Союз?

— Он, видимо, ошибочно считает, что вы, товарищ Сталин, являетесь монархом.

Слух по Москве. Слух по Питеру. Слух по Барнаулу. И по Находке. Слух от Москвы до самых до окраин. Люди говорят про чародея. Чародей в России. После Гришки Распутина — первый чудотворец на Руси объявился. За 23 года после Гришки много в России чудес свершилось, а чудотворца не было. Истосковалась Россия по чудотворцу. Ждала его. И вот он.

— А почему его не арестует НКВД?

— Он на НКВД кладет с прибором.

— Чудеса нашему народу вредны — это предрассудки. Опиум. Сажать надо!

— Куда?

— Ну так убить. Он что, бессмертный?

— А вы слышали, что он в Киеве отчудил?

— А что?

— А вот слушайте…

— В Москве он и не такое творил!

— А что он в Москве отколол?..

— Здравствуйте, товарищ Мессер. Моя фамилия — Холованов.

— Здравствуйте, Александр Иванович.

— Вы меня знаете?

— Нет, я вас не знаю.

— Откуда же вы знаете, как меня зовут?

— Мне показалось, что вас так зовут.

— Мне выпала честь, товарищ Мессер, передать вам приглашение товарища Сталина. Завтра в шесть вечера он ждет вас в Кремле.

— Спасибо, приду. Товарищ Сталин, как мне представляется, желает получить доказательства моих способностей?

— Да. Вы принесете с собой миллион долларов.

— У меня нет миллиона.

— Достаньте.

— Хорошо, я принесу товарищу Сталину миллион с условием — после демонстрации верну его туда, где взял.

— Да, конечно. Пропуск в Кремль я вам закажу…

— Спасибо. Не беспокойтесь. Я… без пропусков.

Улыбнулся Холованов:

— Кремль — самая большая и мощная крепость Европы. Кремль бдительно охраняется.

— Я все-таки постараюсь без пропуска.

— Товарищ Сталин будет ждать в…

— Не тратьте времени на объяснения, я знаю, где меня будет ждать товарищ Сталин.

— Товарищ Мессер, в Кремле много дворцов, храмов, арсенал, музеи, казармы на целый полк, административные здания…

— Не беспокойтесь, найду…

Доллар — хорошие ботинки. Пять — костюм. Триста — великолепный «Линкольн». Тысяча долларов — двухэтажный дом с гаражами на три машины, с просторным подвалом и еще с комнатами на чердаке, с автономными системами отопления и канализации, с бассейном, с приличным куском земли. А зачем людям миллион?

Странный человек вырвал из школьной тетради чистый лист, протянул сквозь решетку кассиру:

— Миллион долларов, пожалуйста.

Лысый кассир внимательно осмотрел чистый лист, кивнул:

— Вам какими отсчитать?

— Самыми крупными, сотнями.

— Я с удовольствием выдам деньги, но разрешение на такую сумму должны дать директор и казначей.

— Да, конечно, — вежливо согласился посетитель, мягкой улыбкой показывая, что он понимает важность момента и уважает установленный в столь почтенном учреждении порядок.

Директор слегка поклонился, улыбнулся и еще раз поклонился. Госбанк — это миллиарды рублей и сотни миллионов иностранной валютой. Только миллиарды эти идут ноликами в бесконечных столбиках цифр: дебет-кредит. Получить деньги — это получить бумажку, и выдать деньги — выдать бумажку. Из одного цифрового столбика отнять и к другому прибавить. Арифметика, не более того. Выдавать же наличность — не дело Госбанка.

Но и не выдать нельзя. И никогда кассир Петр Прохорович в своей жизни миллиона долларов не отсчитывал. И казначей тоже. И директор. Потому директора и смутило: необычно это — миллион отсчитать и отдать. Ну, принять — куда ни шло. Но выдать…

Не хотелось выдавать. Потому директор искал причину или только предлог, чтобы денег не давать. А уж если и придется давать, так хоть не сейчас. Если не избежать выдачи, так хоть уж оттянуть ее. А на то причина нужна.

Думал-думал, и озарило его: а ведь, может быть, это просто проходимец!

Потому улыбнулся директор, подмигнул казначею и вежливо, слишком даже вежливо, обратился к посетителю:

— Ваш чек не вызывает сомнений, но, может быть, это… как его… не ваш чек! — И уже не оставляя места ноткам вежливости, директор рыкнул как заместитель начальника киевской гарнизонной гауптвахты:

— Предъяви документ, падла!

— Какой документ? — не понял посетитель.

— Личность удостоверяющий! — змеем подколодным прошипел директор.

Мягонько прошипел, ехидно, сочетая в двух словах и шипении ненависть к аферисту, глубокое к нему презрение и великую гордость своей находчивостью: это же надо — никто во всем Госбанке не додумался потребовать у проходимца паспорт!