Харри Тюрк - Тигр из Шангри Ла

При его приближении маленькие черные кошки зашипели.

Шют ухмыльнулся. Два звереныша, шкурки у них маленькие, но они будут напоминать ему о долгом и трудном пути назад, в Шангри-Ла. Он прицелился в голову одного из них и указательный палец его правой руки медленно нажал на спусковой крючок.

Пантера-мать лежала всего лишь в нескольких метрах в стороне от американца, притаившись в ветвях дерева. Она уже давно почувствовала приближение человека и покинула свое место в расселине, чтобы спрятаться. Но она спряталась так, чтобы можно было наблюдать за человеком. Широко раскинувшиеся ветви упавшего дерева позволяли это. И вот она лежала сейчас на толстом суку, вонзив когти в кору и приготовившись к прыжку. Если бы человек не приблизился к убежищу ее детей, пантера-мать так и осталась бы на своем месте, пока он не уйдет. Но это существо, от которого исходил такой особенный запах, подбиралось все ближе к ее малышам. Пантера-мать пригнулась. Она медлила. Никогда прежде не нападала она на человека. Она не напала на него даже после того, как человек убил отца ее детей и бросил его труп в лесу. Но сейчас надо было защищать жизнь малышей. Мускулы большой кошки напряглись. Повизгивание детенышей перешло в жалобный стон, и она прыгнула.

Когда раздался выстрел, Лао Ион вскочил. Он искал глазами американца, но полковник исчез из поля зрения. Лао Ион видел только ветви упавшего дерева. Он, согнувшись, осторожно подошел поближе и медленно выпрямился, опустив пистолет. Американец лежал с размозженной головой. Значит, вопль, который он услышал, был предсмертным криком полковника Шюта.

Лао Ион побежал к расселине. В этот момент от зеленой стены зарослей, метрах в ста перед ним, отделились человеческие фигуры. Лао Ион остановился. Вглядевшись, он увидел, что это его соотечественники - на них была форма Патет Лао.

Он помахал им рукой и крикнул:

- Братья, это я, Лао Ион!

Они ответили на приветствие. С двух сторон одновременно подошли они к расселине, в которой лежал мертвый американец. Пантера-мать не обращала больше внимания на человека.

Когда он остался лежать на земле, она унесла из расселины в лес живого детеныша. Теперь она, рыча, стояла перед своим убежищем, зажав в зубах малыша, убитого Шютом. Так продолжалось всего лишь одно мгновение. Кто-то из солдат Патет Лао поднял было винтовку, но другие удержали его. Бойцы застыли на месте и ждали. Не двигался и Лао Ион. Тогда пагтера-мать повернулась и медленно, с величайшей осторожностью понесла мертвого малыша в лес.

А еще через несколько минут Лао Ион и Шанти уже сжимали друг друга в объятиях.

- Ты жив!

- Жив, брат!

- Я все еще не могу этому поверить!

Лао Ион засмеялся.

- Я жив, - сказал он, - а полковник мертв.

Из долины пришли солдаты. Они сердечно приветствовали Лао Иона, которого все считали погибшим. Перед тем как снова спуститься в долину, они услышали все, что с ним произошло. Шанти описал другу ход сражения за Шангри-Ла.

Вечером они двинулись в Сепон и через сутки благополучно прибыли в город.

Над Сепоном опустилась ночь, но здесь никто и не думал о сне. Мужчины в военной форме и в крестьянской одежде, женщины в пестрых синха-длинных платьях, доходивших до щиколоток, спешили навстречу солдатам Шанти. Они смеялись и осыпали солдат цветами.

- Победа! Победа! Пала крепость Кхесань - радостно кричали люди. Американцы сдали Кхесань! Победа, братья, победа!

Лишь тогда, когда они спустились в подвал, который служил Шанти штабом, и Лао Ион прилег на циновку, - лишь тогда он почувствовал смертельную усталость. Шанти протянул ему чашку риса, и Лао Ион с трудом съел несколько горстей. Он был голоден, но не мог есть - от усталости. Он так и уснул - лежа на спине и держа обеими руками у себя на груди чашку с рисом.

Через неделю они простились. Лао Ион выпил небольшую чашечку водки. Крепкий напиток обжег горло, на глазах выступили слезы.

- Это от водки, - сказал Лао ион смущенно и вытер глаза.

Шанти лишь улыбнулся и кивнул.

- Наш солдат проводит тебя до окраин Донгхена. Будь, однако, осторожен, когда пойдешь по городу. Вьентьянские генералы забирают в армию каждого молодого лаосца, который попадает к ним в лапы.

- Не бойся, меня им не взять.

Лао Ион приподнял свой мешок, проверяя его тяжесть.

Там было продовольствие и табак. Теперь лаосец одел тот же костюм, в котором уехал из Бангкока.

- Я был лейтенантом Сухатом. На этот раз я стану тенью, которая проскользнет через район, занятый войсками Вьентьяна