Владислав Петров - Всякий, даровитый или бездарный, должен учиться… Как воспитывали детей в Древней Греци

Внесенный в списки дема эфеб мог жениться и выступать в суде, но участия в народном собрании и получения всех прав гражданина ему оставалось ждать еще целых два года. Полноценного гражданства удостаивался только тот, кто прослужил в эфебии положенный срок.

Первый год службы эфебы в основном проводили на учениях — совершенствовались во владении оружием, учились стрелять из катапульты и строить укрепления, осваивали мореходное искусство под руководством специально назначенных преподавателей. Гарнизоны их стояли неподалеку от Афин — в Пирее, а точнее, в главном порту полиса Мунихии и в Акте. Руководили процессом обучения начальник эфебии космет и приданные ему в помощь десять софронистов. И космет, и софронисты выбирались народными собраниями из лиц, достигших сорока лет, причем софронисты — по одному от филы. Среди преподавателей эфебии были педотрибы, отвечавшие за физические упражнения, гопломах, учивший биться на мечах, афет, преподававший технику обращения с катапультой, аконтист и токсот, обучавшие соответственно метанию диска и стрельбе из лука.

Когда истекал первый год службы, эфеб, если к нему не было нареканий, получал в торжественной обстановке личное оружие. «…После народного собрания в театре эфебы показывают народу строевые приемы и получают от государства щит и копье», — пишет Аристотель в «Афинской политии» {184} 184 II, I, 42. . Затем юноши отправлялись служить либо в гарнизон, стоящий на границе полиса, либо в местную, скажем так, полицию. Быть воином пограничной стражи — периполом — считалось более почетным занятием, но отлучаться домой периполам разрешалось, «разве только возникнет дело о наследстве или наследнице, или если кому-нибудь придется в его роде выполнять жреческие обязанности» {185} 185 Там же. . Поэтому афинская золотая молодежь, привыкшая к определенному комфорту, предпочитала служить поближе к дому, и находились такие, которые от гарнизонной службы пытались увильнуть. Зато эфебы, происходящие из лучших афинских семей, то и дело становились участниками всяких проказ и частенько замечались в обществе флейтисток — в древней Аттике представительницы этой уважаемой ныне музыкальной специализации, как правило, совмещали игру на флейте с занятием первой древнейшей профессией.

«Музицирование» с флейтистками не мешало эфебам соблюдать традицию однополых союзов — у каждого из них имелся тот, кого он называл «другом», вкладывая в это слово несколько больше смысла, чем оно может содержать, произнесенное в отрыве от контекста античного истинного мужского сообщества. Иногда это была привязанность, сохранившаяся со времени, предшествующего эфебии, но чаще всего «друзьями» становились однокашники, которые вместе тянули военную лямку.

Свободное от военных занятий время эфебы, служившие в городах, коротали в гимнасиях. Широкую известность получил кружок, который сформировался вокруг Сократа в Ликее, — он почти целиком состоял из эфебов. Эфебы составляли костяк слушателей в Академии Платона и во многих риторских школах.

Разгром Филиппом II при беотийской Херонее в 338 году до н.э. объединенной армии «антимакедонской коалиции» перевернул жизнь полисов. Как сказал о погибших в сражении знаменитый греческий оратор Ликург (396–323 до н.э.), «когда они расстались с жизнью, была порабощена и Эллада, а вместе с их телами была погребена и свобода остальных эллинов» {186} 186 «Речь против Леократа», 50. . Теперь уже ничто не могло противостоять македонской экспансии. Даже то, что Филипп II обошелся с побежденными относительно мягко и не перешел границ Аттики, не меняло сути дела. Отныне македонцы контролировали всю Грецию, и стоило какому-нибудь полису продемонстрировать склонность к мятежу, как сразу следовала реакция. В 335 году до н.э. Александр Македонский жесточайшим образом обошелся с Фивами: город, не пожелавший выдать главных зачинщиков возмущения, был взят штурмом и срыт до основания, все фиванцы проданы в рабство, а земли, принадлежавшие Фивам, были распределены между городами Беотии.

Позднее, когда полководцы Александра принялись огнем и мечом делить оставшуюся после него империю, в Пирее, месте дислокации эфебов, может быть, даже в их казармах, обосновался македонский гарнизон, и это было началом конца афинской эфебии — по крайней мере, в том виде, в каком ее задумали местные власти. Афины вроде бы оставались независимыми, а вроде бы и нет, — во всяком случае, дозволенная им независимость не распространялась так далеко, чтобы они могли иметь собственную боеспособную армию. В результате эфебия начала быстро терять свое военное значение, а пребывание в ней перестало быть обязательным. Численность эфебов, ежегодно заступающих на службу, упала к концу IV века до н.э. до нескольких сотен, а в 244 году и вовсе отмечено всего лишь двадцать три свежеиспеченных эфеба. Правда, спустя век, в 128 году, их число перевалило за сотню и на этом уровне стабилизировалось в последующие годы. Но только это были уже совсем иные эфебы. Среди них теперь было много иностранцев, съезжавшихся со всего света, — предположивший такое во времена противостояния Афин и Спарты был бы сочтен сумасшедшим.