Леонид Млечин - Евгений Примаков. Человек, который спас разведку

В редакционных коллективах чекистов не было (только разведчики на должностях зарубежных корреспондентов). В ВААП секретным постановлением правительства девять должностей из четырехсот пятидесяти были переданы КГБ. А в посольстве тут чуть ли не каждый второй или из КГБ, или из ГРУ.

– Самым сложным в посольской жизни, – рассказывал Панкин, – было ладить с этими людьми. Они свято верили в то, что все остальные дипломаты, да и посольство в целом существуют только для того, чтобы их прикрывать. Я однажды не выдержал и спросил резидента: «Вы что, думаете, посольство существует, чтобы служить вам крышей?». Он на меня посмотрел, как на идиота: а ты что, по-другому думаешь?

Борис Дмитриевич Панкин невзлюбил чекистов, называл вербовочную деятельность «работорговлей»:

– Людей вербовали, насилуя их дух, волю, шантажировали, подлавливая на чем-то, коверкали их жизнь, жизнь их семей и близких… Ну чем их деятельность отличается от преступлений мафиози или банальных воровских шаек?

Почему сотрудники резидентуры так раздражали посла Панкина?

– Они хотели командовать послом, – говорил мне Панкин уже после своей отставки. – Следили за мной. Им ничего не стоило скомпрометировать посольство. Против этого я боролся…

Когда в давние времена наркомат иностранных дел еще располагался на Кузнецком мосту, рядом с ведомством государственной безопасности, то дипломаты несколько иронически именовали разведчиков «соседями». Потом появилось деление на «ближних соседей» – разведчиков из КГБ и «дальних соседей» – сотрудников военной разведки.

Отношения между дипломатами и разведчиками трудно назвать хорошими. Одни традиционно не уверены в необходимости других.

«Между разведкой и наркоматом иностранных дел всегда шла жестокая борьба за влияние… Сведения и заключения этих двух учреждений по одним и тем же вопросам расходятся между собой… Борьба принимает особенно острые формы при назначении сотрудников за границу и продолжается за границей между послом и резидентом», – писал Георгий Сергеевич Агабеков, первый советский разведчик, бежавший на Запад еще в двадцатые годы.

Нарком иностранных дел Георгий Васильевич Чичерин считал госбезопасность своим личным врагом, о чем высказался в необыкновенно откровенном политическом завещании:

«При Дзержинском было лучше, но позднее руководители ГПУ были тем невыносимы, что были неискренни, лукавили, вечно пытались соврать, надуть нас, нарушить обещания, скрыть факты… ГПУ обращается с наркоматом иностранных дел, как с классовым врагом… Внутренний надзор ГПУ в нашем наркомате и полпредствах, шпионаж за мной, полпредами, сотрудниками поставлен самым нелепым и варварским образом…»

После Чичерина и до Панкина никто из министров не смел выражать неудовольствие разведчиками, но министерство иностранных дел и разведка смотрели на мир разными глазами. Спецслужбы могли сломать карьеру любому дипломату, если решали, что тому «нецелесообразно» выезжать за границу. Но в двадцатые годы дипломаты могли ответить тем же.

«Заместитель председателя ВЧК Уншлихт снабдил меня письмом к управляющему делами Наркоминдела с просьбой устроить на службу, – вспоминает Агабеков. – Несмотря на личное письмо Уншлихта, Наркоминдел меня не принял».

Когда Агабеков уже был резидентом в Афганистане, посол требовал показывать ему все телеграммы, уходившие по линии разведки в Москву. Сейчас это невозможно. Послы смирились и знают, что с резидентами не ссорятся.

«Борьба за границей между послом и резидентом выливается иногда в ожесточенные формы. Корень борьбы лежит в двоевластии, создающемся вследствие полной автономности резидента. Страх перед ним служащих за границей сильнее страха перед послом. Посол сам чувствует над собой постоянный контроль и всегда ожидает какой-нибудь пакости со стороны резидента», – писал Георгий Агабеков.

Дипломаты неизменно недовольны тем, что разведчики занимают слишком много мест в посольствах. Вакансии заполнены, а работать некому. Разведчики обычно отвечают на это, что они и свою службу несут, и выполняют все свои официальные обязанности в посольстве или консульстве.

– Да разве мыслимо государству обходиться без разведки? – спрашивал я у Панкина. – Когда вы стали министром иностранных дел и получили возможность знакомиться с разведывательной информацией, может быть, вы ее оценили по достоинству? Может быть, ради нее ничего не жалко?