Лука Турин - Секрет аромата. От молекулы до духов. Как запах становится произведением искусства

С этой научно-исследовательской организацией ВМС США я уже сталкивался несколькими годами ранее на одном конгрессе. Я стоял в опустевшем зале рядом с большим плакатом, информирующем о моей работе, чувствуя себя как проститутка на излете карьеры, и вдруг ко мне подошел представительный мужчина лет сорока пяти, в темном костюме. Некоторое время он изучал плакат, потом обернулся ко мне. У него была странная дикция со сжатыми челюстями, характерная для образованных русских, владеющих американским английским. Он спросил, нет ли у меня возражений против того, чтобы его организация оказала финансовую помощь моей работе. Естественно, мы разговорились. Его звали Игорь Водяной, он был биофизиком, уроженцем России, и в тот момент занимал должность руководителя программ финансирования ONR. Когда я подал заявку о запахах, он продолжал занимать прежнюю должность. Верная своему военному статусу, ONR, как была, так и остается роскошно недемократической организацией, в которой решения принимает капитан, а не собрание экипажа. Поскольку ни я, ни Игорь Водяной не имели никакого отношения к академическим исследованиям в области запахов, я с удовольствием могу сказать прямо: он, пожалуй, оказал большее влияние на развитие ольфакции, чем любой другой ученый, работавший в этой области. В принципе, то, что хотел профинансировать Игорь Водяной, и то, что ему понравилось, оказалось самым интересным исследованием в этой области. Приятным бонусом к этому прилагались ежегодные встречи Грантополучателей в Маринленде, причудливом, сохранившемся с 1950-х гг. прообразе воплощения всех самых амбиционных стремлений. Я подал заявку на скромную сумму и получил ее.

В начале 1993 г. я перебрался в Лондон и вернулся на мою прежнюю кафедру, которой тогда руководил лучший завкафедрой из всех, кого я знаю — Джеффри Бернсток. Для него была характерна необычная позиция, согласно которой разнообразие является источником всех удовольствий, и что его (огромная) кафедра анатомии достаточно велика, чтобы дотянуться до хвоста кривой Гаусса и приютить людей, которые занимаются странными делами за небольшие деньги. Нужно понимать, что университеты являются некоммерческими организациями только в одном узком смысле: они тратят все, что получают.

Цена возможности пригласить человека, который проводит исследования задешево, проста: пространство должно быть предоставлено тому, кто делает это задорого и приносит гораздо больше денег в систему [85] Однажды я в шутку сказал декану нашего факультета, что если кто-нибудь придет к нему в кабинет и скажет, что сможет раскрыть Тайну Жизни за £5000, то он в первую очередь поинтересуется, нельзя ли это сделать за £5 миллионов? Декан согласился. . Бернстока не очень впечатлила сумма моего гранта, но остальное его вполне устроило.

Я начал подготавливать технику, создал себе симпатичное устройство для получения белковых диодов, и принялся проводить не очень обнадеживающие эксперименты. Во многих случаях, когда дела шли уж совсем тяжко, я удалялся в библиотеку что-нибудь почитать и привести в порядок мозги. И где-то ближе к концу 1993 г. наткнулся на статью под названием «Простейший спектрометр неупругого туннелирования электронов» [86] Y. Wang, R. R. Mallik and P. N. Henriksen, ‘Easily realized inelastic electron tunneling spectrometer’, Review of Scientific Instruments 64 (1993). , в которой доступным инженерным языком объяснялось, как построить прибор Яклевича — Ламбе. Я никогда раньше не слышал про неоптические спектрометры и был поражен. Пока я читал, как все это устроено, в голове появилось несколько интересных мыслей.

1. Ты можешь заняться спектроскопией с электронами.

2. Но белки тоже могут заниматься электронами.

3. Рецепторы запаха — белки.

4. Никто еще не говорил, что нос работает как спектроскоп?

5. Возможно, так оно и есть.

Я с самого начала понял, что за этим кроется нечто серьезное, и немедленно приступил к работе. Вскоре оказалось, что это гораздо интереснее, чем делать сэндвичи «ртуть-белок-ртуть». Но мне нужно было убедить грантодателей, что имеет смысл заниматься именно этим, а не первоначальным проектом. В мае следующего года, на Маринленде, я представил небольшую статью, в которой, в частности, говорилось: «Я разработал простой прибор с компьютерным управлением, который позволяет изучать <���…> белковые монослои между каплями ртути в водной среде. Я предлагаю представить предварительные данные, полученные с использованием этого прибора, и обсудить их отношение к теории ольфакторного восприятия, с особым акцентом на открывающиеся возможности идентификации запахов с помощью спектрометра неупругого туннелирования электронов». Обратите внимание на элегантный незаметный прием смены темы. Ведущим спикером была Линда Бак, и ее сенсационное открытие рецепторов произвело огромное влияние на эту область. Мои размышления по поводу колебаний остались незамеченными — никто, по сути, не был ни за, ни против — поэтому я вернулся из Флориды и решил полностью погрузиться в работу.