Юлий Медведев - Безмолвный фронт

«Насекомое, удивлявшее нас минуту назад своей глубокой проницательностью, — пишет умевший удивляться Фабр, — поражает наблюдателя своей тупостью, как только очутится в условиях, чуждых его повседневной практике».

Мешает им также ограниченность в выборе пищи. Способность использовать в своих целях более широкий круг хозяев открыла бы перед паразитами еще большие возможности для процветания. Но в жестоком эволюционном процессе паразиты «пришли к выводу», что приспосабливаться к новым и новым хозяевам — задача, превышающая их скромные возможности. Нужда заставила их отказаться от беззаботного паразитирования на ком угодно.

Далее, насекомые, как правило, действуют в одиночку (исключение составляют так называемые общественные насекомые — пчелы, муравьи). Это уменьшает результаты их усилий и увеличивает потери в живом составе после каждой операции на полях, в садах, в огородах.

Тем не менее общая характеристика членистоногих бойцов могла бы звучать примерно так.

За последние 300 миллионов лет насекомые выиграли много раундов в борьбе за существование. На них обрушивались все бедствия мира — такие, как нашествие ледников, извержение вулканов, образование гор и исчезновение морей. Пройдя через эти испытания, насекомые сегодня составляют 80 процентов от численности видов всех животных. За истекший период они научились строить дома, маскироваться, ориентироваться в пространстве, путешествовать на неописуемо дальние расстояния, выращивать растения и домашних животных, лелеять потомство и вести химическую войну. Ближайший один миллион лет вряд ли внесет большие изменения в их жизнь.

Другая воюющая сторона — человек. Тут можно сказать, что старые напали на малых. Насекомые были старыми, когда человека не было еще в проекте. Но человек обогнал всех и стал над всеми, приняв бремя руководства и ответственности за все, что творится на земле.

К насекомым он питал вначале презрение. Потом проявил любопытство. И наконец, уже на все последующие века у него выработалась терпеливая враждебность к своим постоянным нахлебникам. Он терпеливо молился и терпеливо воевал против насекомых.

Говорить о достоинствах главного противника насекомых смысла нет, ибо это все достоинства, какие только можно вообразить. Недостатки же человека в этой войне коренятся главным образом в его силе. Есть у Стендаля в романе «Пармская обитель» такое примерно рассуждение: каторжнику легче убежать, чем стражнику его устеречь. Потому что стражник один, а каторжников много. Потому что у стражника много разных забот и он думает о многом сразу. А каторжник думает об одном: как бы убежать. Человек живет не хлебом единым. Он не может все помыслы, всю энергию, все время свое посвятить добыче пищи и выведению потомства. Он не может всего себя сосредоточить на этих проблемах, как бы ни были они важны. А долгоносик может. Энтомологи не раз жаловались на невнимание, недостаточно серьезное отношение к проблеме защиты урожаев и скота от сельскохозяйственных вредителей. Особое недовольство они высказывают в адрес экономистов и финансистов. Но, не будучи так влиятельны и популярны, как представители других современных наук, энтомологи и фитопатологи стараются привлечь внимание высших инстанций через общественное мнение.

«Хотя энтомология делала большие успехи в последние два десятилетия, — не скрывают они, — проблемы, вызываемые насекомыми, кажутся большими, чем когда бы то ни было. Стало больше насекомых — вредителей, хотя мы имеем лучшие инсектициды против них и лучшие способы борьбы с ними. Хотя наш карантин против иноземных вредителей эффективен, некоторые из них все же проникают сквозь него и требуют к себе огромного внимания…»

«Печально то, что большие надежды, порожденные введением новых мощных пестицидов, полностью не сбылись… Ни один вид вредителей не утихомирился, а некоторые вредители стали еще вреднее…»

«Потери Соединенных Штатов Америки от насекомых в 1891 году составляли 380 миллионов долларов, а в 1950 году — 4 миллиарда долларов»…

Таких высказываний в печати полно. Авторы их вольно или невольно варьируют примерно ту же мысль, которую мы слышали из уст садовода — любителя: от новомодных средств лучше не стало: прибавились заботы и опасения, как бы самим не отравиться.

А не злоупотребляют ли доверием читающей публики авторы грозных статей и книг? Не есть ли это маневр энтомологов, алчущих всеобщего внимания? Что же химики? Листаем журналы, книги: нет, нет, они не молчат. Их ответы замечательны. Тут и пафос, и ирония.