Владимир Бутков - На пути к философии Современного Космизма

Различение этих аспектов для нас интересно в понимании концепции одновременного отсутствия и присутствия всего. Как два измерения, существующих друг для друга лишь в бесконечно малой точке пересечения (начала координат), они символизируют возможную совместимость Бытия и Ничто, которые в Абсолюте присутствуют, как бы «не видя» друг друга. Точка начала координат, где Бытия и Ничто меньше всего, расположена там, где они стремятся к нулю и объединению, будет называться Абсолютом в этой аналогии. Здесь разреженность Бытия означает его дискретность и потенциальную «деградацию», когда возможность для чего-либо «быть» ограничивается и в перспективе сводится к нулю, когда сущее оказывается уже невозможным. При этом Ничто также становится дискретно, но нулевая пустота (то есть ее отсутствие) будет означать «полноту пустоты». Плоскость, образуемая этими двумя измерениями, будет дополнена третьим информационным измерением, которое впоследствии станет временем. В этом смысле неудивительно, что в Буддизме созерцание пустоты порождает знание и освобождение.

Елена Петровна Блаватская в своей «Тайной Доктрине» понимала Абсолют как «Предвечная Матерь-Рождающая, сокрытая в своих Покровах, Вечно-Невидимых, еще раз дремала в продолжении Семи Вечностей». Предвечная Матерь-Рождающая трактуется как единое, вечное, самосущное (т.е. беспричинное) и отвлеченное Пространство, первой дифференциацией которого является Дух (покровы) именуемый у индусов как Малупракрити, с которого и начинается хроника Акаши (времени). Поэтому «Времени не было, оно покоилось в Бесконечных Недрах Продолжительности».

Дао – есть великий Путь и космический ход вещей, восходящий в своих иерархиях к Абсолюту, который есть универсальное единство всего, совершенная реальность, «глубочайшие врата рождения» и неисчерпаемая пустота. У Лао Цзы:

Дао пусто, но в применении неисчерпаемо. О, глубочайшее! Оно кажется праотцом всех вещей.

Если притупить его проницательность, освободить его от беспорядка, умерить его блеск, уподобь его пылинке, то оно будет казаться ясно существующим.

Я не знаю, чье оно порождение, [я лишь знаю, что] оно предшествует небесному владыке.

Дао есть первопричина всего, включая единицу. Но при этом оно остается неопределенным, единым и одновременно дискретным:

Оно туманно и неопределенно. Однако в его туманности и неопределенности скрыты вещи. Оно глубоко и темно. Однако в его глубине и темноте скрыты тончайшие частицы. Эти тончайшие частицы обладают высшей действительностью и достоверностью.

Каббалист Исаак Слепой, вероятно, заимствовал у неоплатоников идею эманации Единого для описания состояния введенного им трансцендентного Абсолюта – Эйн Соф (Бог в своей собственной сущности), который постепенно испускает в эманации десять сефирот, являющихся основой и принципом сотворения мира. В данной концепции нас интересует вопрос о первой эманации или причине перехода сокровенного «Бога в себе» к «Богу творцу» и, как следствие, появление первой из сефирот – Кетер. Однако «Сефер-Йецира» оставляет весьма туманной и таинственной мотивацию творения, ссылаясь на непознаваемость божественной воли. И это совершенно понятно, так как до создания мира Бог был сам в себе, ни в чем не нуждался, сам себе был истиной и лишь «поблескивал гранями», потому что был он единственно возможной и единственно существующей реальностью. Впрочем, Бог нуждался в самом себе и не мог не иметь тенденции к самоуглублению, что, вероятно, и явилось опосредованной причиной творения. Таким образом, первое проявление (выхода из себя) Абсолюта – есть обратная реакция на сжатие и уход Эйн Соф в себя.

Здесь существует несколько интересных концепций Абсолюта. У Плотина он представлен в качестве сверхсущего, благого и непознаваемого источника Бытия – Единого, которое есть первопричина и первоначало всего существующего в действительности и в потенции. Единое, переполненное собой, изливается (эманирует) в последующие ипостаси – Ум, Душу и Космос. В Уме происходит рефлексия и осуществление Единого во множестве. Причиной перехода Единого во многое стала не только фонтанирующая переполненность Единого, но и заимствованная Плотином у пифагорейцев концепция неопределенной двоицы. Ее смысл заключается в том, что единица представляется как само-тождественное, неделимое начало и мера числа, не нуждающееся ни в чем ином, кроме себя. Однако при этом единица имеет второе и не менее существенное предназначение – она «де-факто» уже принадлежит множеству, и нам остается понять, как неделимое одно стало двумя. Для этого придется предположить, что единица все-таки имеет в себе некое размножающее начало, которое можно представить в виде зеркала или собственной рефлексии. В результате получается так называемая неопределенная диада, которая становится началом «иного», не единого, не сбалансированного, становящегося и изменчивого, множественного и не определенного.