Сергей Комаров - Либералия. Взгляд из Вселенной. Потерянный дом

Каждый научный институт готов был продать за гранты весь свой ранее накопленный потенциал, каждый учёный, кому было что продать за сотню-две долларов, был готов продать всё, чем он занимался в стране многие годы, даже вместе со всей страной. А кому нужна такая страна, которая обобрала всех своих граждан до нитки, обесценив их накопления за всю их жизнь, которая оставила голодными семья учёных и всего трудового народа, в условиях, когда к этому не было серьёзных внешних предпосылок. Ведь причины такого кризиса не могли находиться в самом народе, а только в системе управления им, ибо народ, доживший через тысячелетия до наших дней в выпавших на его долю условиях жизни и в условиях внешней конкуренции, совершенен априори. И тогда почему властям страны, которым и без того есть, на что есть, и на что мазать чёрную икру, можно её продавать и даже дарить, а учёным, которым есть нечего, нельзя? Все старались что-то продать не очень им нужное для своего пропитания, чтобы купить что-то очень нужное и необходимое, хотя в условиях круговой продажи ни очень-то это и получалось. Но никто ничего не производил. И страна превратилась в продажную девку социализма, готовую отдаться даже за добрые посулы.

Наука перестала быть нужна стране. И из некогда – при Сталине, ставшей её любимой дочерью, давшей стране бурное развитие во многих отношениях опережающие развитие всех других стран мира, в том числе и США, она превратилась в её падчерицу, в Золушку. А мы, кто в науке вырос, другому научены не были. Да и ментальность у нас была никудышная – совсем непригодная для торговли ни на международных, ни на внутренних, ни на вещевых, ни на продуктовых рынках. Познания с торговлей не совместимы, как несовместимы ментальности людей, познающих нечто новое, и торгующих имеющимся. А то, что людям зачастую приходится одновременно заниматься и тем, и этим, и пятым, и десятым, свидетельствует лишь о плохом уровне управления государством и протекающими в нём процессами.

Но жить на что-то было надо, да и детей кормить было не лишним. И русские люди – патриоты своей родины, страну эту, её науку, её достижения тогда даже не продавали, а отдавали за бесценок своим партнёрам-доброжелателям, как это и сделало высшее руководство сраны. Никто не продавался тогда западу, разве что либералы из-под своего подполья – профессиональные продажные предатели. Страна отдавалась как дешёвая девка, банальная блядь налево и направо, и всему коллективному Западу хором, и каждой его стране или предпринимателю по отдельности, и открыто, прилюдно и втихаря в подворотне, которые сбежались на её красные фонари, развешанные по всем её необъятным просторам, как тараканы на корку хлеба или гиены на тушу умирающего слона. Красным фонарным светом светилась тогда вся страна, и столь ярким, что он даже погасил собой свет тех самых рубиновых звёзд на башнях кремля, которые когда-то при Сталине стали символом нашей родины и счастливого детства нового поколения её граждан.

С. Михалков

И в качестве сутенёров выступали и официальные власти, провоцирующие и способствующие процветанию в стране блядства, и либерально настроенные инициаторы её развала под общим нарицательным именем ГайдароЧубайсы. Страна вошла в раж, в сексуальный экстаз всей широтой своей натуры, и каждым её гражданином, кому было хоть что предложить за корку хлеба.

Было ли в её истории такой позор!? Могли ли её властители, создававшие эту мировую державу через кровь и страдания русских людей: Ярослав Мудрый, Иван Великий, Иван Грозный, Пётр I, Екатерина II, Александр I, Александр II, Александр III, Иосиф Сталин, вообразить себе даже в страшном сне, что на исходе 20 века её нынешние властители превратят её в дешёвую девку, для всеобщего её потребления во все места, как обычные сутенёры, но которая, отдаваясь всем подряд, всё же хранила ещё под своей кроватью на всякий случай остатки атомных бомб, которые, по настоянию Запада, уже начала уничтожать, но не успела это сделать до конца.

Каждый человек, живя своей собственной уникальной жизнью, ни живёт в пустоте. Он живёт в окружающей его жизни, в которой его собственная жизнь, является неотъемлемой, но мизерной? её частицей. Люди не видят своей жизни, они лишь ощущают её, зато они видят окружающую их жизнь, хотя её и не ощущают. Однако ощущают жизнь ни такую, какой она в действительности является, а такую, какую они способны увидеть. Я же смог увидеть жизнь такой, какой она есть. Она сильно отличается от той, какой её видят люди, но от того, мне стало только хуже среди людей, как той же белой вороне в стае ворон чёрных, а самим людям до моего видения было, как до фонаря, как и чёрным воронам – до чаяний вороны белой. Вот в этом фонаре я и вижу великую и неподотчётную ничему и никому силу жизни, как таковой.