Эрик Асфог - Когда у Земли было две Луны. Планеты-каннибалы, ледяные гиганты, грязевые кометы и другие светила ночного неба

Итак, мы возвращаемся к тому, с чего начали. Луна – это символ в религиозной и любой другой внутренней жизни человека, пример чистой, возвышенной красоты, но одновременно и объект научных исследований, и необыкновенное место, которое можно посетить. Что касается ресурсов, которыми она располагает, мы видим на Земле и катастрофические последствия их разрушающей окружающую среду добычи, и абсолютно бессмысленную потерю последних нетронутых территорий. Мы можем ограничить колонизацию, скажем, видимой стороной Луны. Но противопоставлять одну из этих реальностей другой – большая ошибка, потому что обе они входят в природу человека.

Фотография, сделанная космическим телескопом «Хаббл» почти в момент противостояния 2018 г., когда Солнце, Земля и Сатурн выстроились практически в одну линию. С Земли в этот период кольца Сатурна были видны почти в максимально возможном раскрытии.

NASA, ESA, A. Simon (GSFC) and the OPAL Team, and J. DePasquale (STScI) (CC by 4.0)

Чудесно смотреть на красный закат, зная, что он вызван зависимостью рассеивания света от длины волны. Алмазные сережки становятся еще изящнее, если знать, что эти камни были извержены в кимберлитовых трубках из основания земной коры. Знания о мире природы – на чем я сижу, где нахожусь, что вижу – делают вас ближе к творению. Какой цвет самый лучший? Этого я вам сказать не могу. Есть ли Бог? Об этом не имеет смысла спорить. Но какой минерал тверже? Какова скорость ветра над этими облаками? Столкнется ли Туманность Андромеды с Млечным Путем? На эти вопросы можно дать ответ, и они будят нашу страсть к тому, чтобы добираться до сути вещей – человеческую любознательность , свойство нашего духа, облеченное в плоть и кровь благодаря нашим рукам, глазам, ушам и мозгу.

В области «всего того, что имеет место» наука приобретает огромный практический смысл. Если ньютоновский закон всеобщего тяготения или принцип трения твердых тел когда-нибудь окажутся неверными, вы сможете воспарить над полом, а ваш дом соскользнет в море. Это возможно только в снах, где больше не действуют законы природы, и, хотя никто не может наверняка утверждать, что жизнь – это не сон, мир будет делать то, что делает, и являться тем, чем является, независимо от того, существуют ли ученые. Прыгнув с высокой скалы, вы разобьетесь, даже если не верите в гравитацию и инерцию.

В науке полно теорий, которые не имеют непосредственного практического значения. То, что Луна появилась в результате гигантского столкновения, или то, что нагорья на ее обратной стороне возникли как огромная нашлепка, – обо всем этом интересно поразмыслить, но нам не особенно важно, так это или нет. Но вполне возможно, что они имеют значение опосредованно, через законы дедукции. Если А истинно, тогда Б, что заставляет нас изменить вопрос и чему-то научиться на примере вещей, кажущихся малозначительными, странными или не совсем стыкующимися между собой. Если вы оказались в тупике, все, что нужно, – это поменять точку зрения, а для этого порой достаточно дальней прогулки. Экспедиции на Титан или Венеру могут стать лучшим вкладом в решение проблемы изменения земного климата.

Ученый чем-то напоминает человека, приехавшего в чужую страну и увидевшего, как дети на поле играют в какую-то игру. Он никогда не видел такой игры и не знает правил. Можно было бы спросить, но он не владеет местным языком. Ему хочется во всем разобраться и тоже сыграть. Некоторые из правил понятны сразу: две команды пытаются забросить мяч в ворота соперников. Это как закон всемирного тяготения – самое простое правило, которое кажется очевидным из повседневных наблюдений и без которого не будет никакой игры. Другие правила гость не сможет понять, пока не посмотрит десяток игр: игроки используют ноги и иногда головы, но никогда не касаются мяча рукой, кроме одного игрока в каждой команде. А далее идут повадки и закономерности, которые не подчинены никаким правилам; глупо пытаться их осознать, не начав играть, делать ошибки и учиться прямо на поле.

Приведу другую аналогию: ученые пишут картины и выставляют их на суд публики. Усилиями всего сообщества эти творения классифицируются: некоторые помещаются на всеобщее обозрение, а другие отправляются в подвал. Процесс не всегда справедлив: некоторые из лучших работ спрятаны где-то внизу! Время от времени случается, что какие-то из самых популярных картин приходится уносить в подвал, освобождая место для чего-то, что признается лучшим. В любой момент вы можете спуститься вниз – особенно в нашу компьютерную эпоху полной связности и всеобщего архивирования, – но экспонаты в главном зале, которые проложили себе дорогу на страницы книг и престижных журналов, определяют темы бесед. Иногда что-то из подвала возвращается наверх. А бывает и так, что, как советовал Гарольд Джеффрис, нам приходится проводить весеннюю уборку, отправляя на костер все лишнее.