Леонард Млодинов - Стивен Хокинг. О дружбе и физике

По-видимому, врачи воспринимали уверенность Стивена в том, что пищевые добавки помогают сохранить ему жизнь, с юмором. Отношение Стивена к этим добавкам было для них сродни тем странным теориям о строении Вселенной, которые в изобилии приходили к Стивену по почте. Он отвергал эти теории, но его роднило с их авторами естественное человеческое желание – найти свое место в мире и разыскать способ, который поможет выйти из затруднительного положения. Таблетки – это способ побороть болезнь. Так сказал его отец. В физике Стивен пользовался математикой, когда хотел проверить свои идеи. В отношении болезни почти ничего проверить было невозможно, и он цеплялся за рекомендации своего любящего отца, который был медиком, и взял на вооружение тот рецепт, который завещал ему отец.

Учитывая природный скептицизм Стивена, его вера в таблетки казалась необъяснимой. Нельзя сказать, что для него не существовало другого мнения. Он не отвергал с ходу ни одну теорию, которая не противоречила известным фактам. Он не имел ничего против того, чтобы разные теории подходили по-разному к осмыслению мира – как это происходит с общей теорией относительности и квантовой механикой. Он был готов принимать обе теории и не прочь был балансировать между ними. Главное требование, которое Стивен предъявлял к теории, – чтобы ее предсказания можно было подтвердить либо опровергнуть с помощью наблюдений или экспериментов. «Любая картина реальности справедлива, – говорил мне Стивен, – если она согласуется с наблюдениями».

Платон верил, что мы можем познать мир математики с его ясными и неизменными законами, но никогда не получим истинного знания о мире физическом, который постигаем с помощью чувств. Стивен, по-видимому, был согласен в этом отношении с Платоном и развивал его взгляды. Подобно Канту, он признавал, что и наше физическое восприятие Вселенной, и наши концепции, формирующие математическое описание мира, зависят от структуры нашего мозга. Согласно этой точке зрения, именно природа мозга определяет образ нашего мышления и характер идей, которые мы можем пробудить к жизни. Стивен считал поэтому, что ученые вынуждены исследовать природу только весьма специфическим образом, и только ограниченное количество теорий доступно для их постижения. Поэтому мир, описываемый научными теориями, существует только в нашем воображении и бесполезно рассуждать о существовании «объективной» реальности.

Одним из любимых фрагментов Стивена в книге «Высший замысел» был рассказ, найденный мной в интернете, об одном итальянском городке. Там владельцам золотых рыбок запретили содержать бедных животных в аквариумах с искривленными стенками. Борцы за права животных посчитали такие аквариумы жестокостью, потому что мир за их пределами выглядел для рыбок искаженным. Такие истории всегда очень веселили Стивена. Он забавно вращал глазами и говорил, что случай с золотыми рыбками как нельзя лучше характеризует наши возможности в плане познания физического мира.

Ньютон научил нас тому, что тела, на которые не действуют силы, перемещаются по прямым линиям. Однако лучи света изменяют направление, переходя границу между воздушной средой и водой. Пусть некое тело двигается по прямой линии за пределами аквариума. Рыбка в аквариуме будет видеть, что оно перемещается по искривленной траектории. Теперь представим себе, как некая ученая рыбка формулирует законы движения тел во «внешнем пространстве» – пространстве за пределами аквариума. Логично предположить, что эти законы будут отражать результаты наблюдений рыбок за внешними телами – в соответствии с этими законами, тела, на которые не действуют силы, должны перемещаться по искривленным траекториям. Нам это кажется диким, но рыбки смогут вполне удовлетворительно пользоваться такими законами для определения путей движения внешних тел.

Предположим, одна чрезвычайно умная рыбка создаст новую теорию. Эта теория будет утверждать, что если на тело, находящееся за пределами аквариума, не действует никакая сила, то оно должно двигаться по прямой линии. Кривая линия только кажется кривой, скажет эта гениальная рыбка, потому что лучи света изгибаются, переходя из внешнего мира в наш мир с рыбьим населением. Вторая теория описывает те же наблюдения, что и первая, но делает это с других позиций. Если первая теория говорит, что тела двигаются по кривым траекториям, то вторая утверждает, что траектории-то прямые, а изгибается сам свет.