А. Мигдал - ПОИСКИ ИСТИНЫ

явление не обнаружено и поэтому его существование маловероятно.

Наш разговор начался с того, как труден переход от догадок к достоверной научной истине. С мучительными усилиями, двигаясь шаг за шагом, как альпинист по отвесной стене, ученый добывает истину.

Всех людей, хоть сколько-нибудь причастных к науке, огорчил фильм «Воспоминание о будущем». С необычайной легкостью из фактов, имеющих десятки простых объяснений, делается заключение о следах астронавтов, прилетевших на Землю с других планет. Схема подтасовки фактов следующая: если на старинном изображении у человека на голове горшок, то это шлем астронавта, а если горшка нет - то он упал при торможении космического корабля, на котором этот астронавт прилетел. Авторы не задаются вопросом, почему астронавты с других планет должны быть похожи на наших, почему их снаряжение должно быть похоже на земное, и так далее, но главное не в этом. Авторы фильма не понимают или делают вид, что не понимают, какая громадная разница между догадкой, даже правдоподобной, и достоверно доказанной истиной, когда категорически исключены все возможные объяснения, кроме одного.

Есть и более серьезные примеры «суеверий» - распространенных заблуждений, возникших без достаточных оснований. Представление о тепловой энергии как о некой жидкости (теплород), перетекающей от нагретого тела к холодному, было неизбежным и плодотворным, но после создания кинетической теории газов теплород перешел в разряд суеверий, как и эфир прошлого века после создания теории относительности.

В XX веке научные заблуждения если и возникают, то держатся очень недолго. Однако и в наши дни сохранили значение слова немецкого физика и философа XVIII века Георга Лихтенберга: «Не грубые заблуждения, а тонкие неверные теории - вот что тормозит обнаружение научной истины».

Надо ли понимать заранее?

Существует заколдованный круг, из которого, кажется, нет выхода: нельзя сделать научную работу без ясного понимания, но ясное понимание возникает только в конце (и то не всегда). В этом одна из главных трудностей научной работы. В каждой сделанной работе преодолевается это противоречие. Происходит это обычно не скачком - по мере понимания исследование продвигается вперед, что, в свою очередь, позволяет продвинуться и в понимании.

Часто в начале работы откладываешь нерешенные вопросы или задачи, которые обязательно нужно решить, но которые пока не мешают продвинуться дальше. Иногда листок с большим перечнем таких задач теряется среди бумаг. Когда он снова находится, с удивлением видишь, что почти все неясные места прояснились сами собой при решении основной задачи.

Стремление с самого начала понять все до конца, а потом уже работать - частая причина неудач. Однако есть люди, которые по своему складу не способны блуждать в потемках, работать без полного понимания. С такими научными работниками крайне полезно обсуждать работы. Трудно переоценить их роль в развитии науки - она гораздо больше, чем можно заключить, изучая их собственные труды, как бы значительны они ни были. Очень хороший физик с даром глубокого понимания, ныне покойный профессор Илья Миронович Шмушкевич принадлежал к этому типу. Каждый из знавших его стремился в конце или даже в середине работы услышать его критику. Это называлось «пропустить через Шмушкевича». После такой операции все сомнительные и недодуманные места выступали наружу. Если же работу удавалось «пропустить» без замечаний - значит, все в порядке.

В более завуалированной форме нелюбовь к блужданию в потемках проявляется в желании делать только достоверные работы. Как недостоверные отбрасываются все исследования, которые нельзя сделать без необоснованных, но правдоподобных предположений. Эта черта иногда вредит даже физикам самого высокого класса. Эйнштейн писал в некрологе, посвященном очень глубокому физику Паулю Эренфесту: «Он постоянно страдал от того, что его способности критические опережали способности конструктивные».

(А. С. Пушкин)

Противоположный недостаток - желание «схватывать на лету», угадать результат, минуя процесс понимания. Назовем его «вундеркиндством». Воспитание или самовоспитание научного работника должно начинаться с полного устранения всех следов вундеркиндства. Ландау, которого отличала поразительная широта охвата всех областей физики и совсем уже поразительная скорость мысли, никогда не допускал никаких проявлений вундеркиндства, а старался довести вопрос до полной ясности, до предельной простоты. И говорил шутя: «Я - гениальный тривиализатор».