Array Коллектив авторов - Гуманисты эпохи Возрождения о формировании личности (XIV–XVII вв.)

Итак, родители должны приготовить для детей такие богатства, которые не будут тщетными, пустыми, мимолетными, которые не сможет уничтожить никакая сила судьбы и которые, будучи заключены в душах и умах, не будут подвержены никакой случайности и сохранятся навечно…

<���…> Когда души окрепнут, детей следует отдать учиться в публичную школу, куда обычно собираются и другие мальчики, но не учить их дома, как полагали некоторые, с помощью частного учителя. Ведь в школах они будут избавлены от разговоров женщин и слуг, а также от лицезрения домашних дел, часто непристойных; будут оторваны от одиночества, которого более всего надо опасаться в этом возрасте, чтобы не случилось того, что происходит со многими детьми: словно извлеченные из каких-то потаенных мест, они страшатся людей, как призраков, и это, как смоляное пятно, сохраняется часто в них даже в зрелые годы. Кроме того, если дети будут обучаться в школах, то каждый будет лучше успевать благодаря примеру и знанию другого. Ведь похвальная добродетель одного их возбудит, осужденные пороки другого устрашат: так, надеясь на одобрение и боясь порицания, они становятся лучше. Надо остерегаться, часто меняя преподавателей, переводить детей для обучения из одной школы в другую. Для детских умов, как и для растений, когда их часто пересаживают, или для вин, когда их переливают в другие сосуды, это вредно и пагубно.

Надлежит также с большей тщательностью выбирать учителей публичных школ для обучения детей, чтобы… были они серьезными и свободными от всяких проступков, а также превосходно образованными. Ведь чем чище и питательнее молоко кормилицы, тем здоровее и крепче ребенок, так и с учителями – чем лучше будут их образованность и нравы, тем более прочные ростки добродетели и учености они оставят своим преподаванием в детях, ростки, которые лишь выше поднимутся [в дальнейшем]. И не надо колебаться выбирать с самого начала в учителя детям человека превосходной учености, хотя и кажется, что для обучения детей раннего возраста подойдет посредственно образованный и рядовой человек. Но чем образованнее будет учитель, тем более доступное для детей и более ясное знание даст он, которое щедро насытит их души; [такие] учителя заложат также в душах детей более прочные и надежные основы, которые, будучи заложены таким способом, укоренятся в них навсегда.

Но разыскивая образованных учителей, надо, однако, избегать школ с чрезмерным скоплением учеников, ибо из-за множества учеников проистекают трудности в обучении, трудности влекут за собой небрежность, небрежность – пренебрежение и все это в конце концов – потерю времени и денег. Итак, следует избегать школ, которые слишком переполнены учениками… Ведь любой учитель, даже очень образованный, если у него учеников больше, чем он может вынести, вряд ли сможет когда-нибудь удовлетворить в достаточной степени всех да еще иметь время для отдыха.

Также предпочтительнее определить детей к учителям спокойного и мягкого нрава, ибо бесчеловечность и, так сказать, черствость наставников очень мешают успеху того, кто отдан в этом возрасте учиться. Дети также очень легко подражают поведению старших, на которых постоянно смотрят; известен пример этому: воспитанного у Платона мальчика возвратили домой к родителям, и когда он увидел однажды раздраженного отца, повысившего голос, он, говорят, сказал ему, что никогда этого не видел у Платона…

<���…> Какое из благодеяний может быть больше, чем появиться на свет от родителей, которые ради детей претерпевают столько трудов, подвергаются добровольно стольким опасностям, испытывают столько тягот и горестей, обременяются такими затруднениями и беспокойствами, что нет ничего столь тяжелого, печального и горького, что не показалось бы им самим ради детей сладким и радостным. Вспомним, сколь многое сделали они ради нас, сколь многое пытались сделать, на сколь многое решались, сколько терпели; подумаем, что с нами стало бы без такой огромной их заботы и беспокойства, сколько раз нам суждено было бы погибнуть от голода, скольким тысячам опасностей подвергаться самым жалким образом; оценим нравы, искусства, науки, которые мы обрели благодаря их неоценимым трудам и расходам, рассмотрим, как мы, так сказать, из скота благодаря им стали людьми. Какими благодарностями сможем мы когда-нибудь отплатить за такие благодеяния, каким равным воздаянием отблагодарить за такие услуги, чем достойным отплатить за их безмерные блага? Но так как не может быть никакого равного воздаяния за указанные заслуги, то сделаем, по крайней мере, то, что для нас возможно: будем вести себя с ними услужливо, постоянно сопровождать их, будем жаждать их поучений, повиноваться их приказаниям, их воле и решениям, будь то оставаться на месте, либо уйти, либо заняться военным делом, либо жить в деревне, либо жениться, воспримем, словно это божественный оракул, и выполним; разгневанным не будем противиться, грозящих и пугающих терпеливо вынесем, приказывающих же вещи бесчестные и преступные отвергнем, но мягко и скромно, без какого-либо сурового проклятия, подверженных какому-нибудь позорному пороку не будем презирать, открыто позоря их…