Array Коллектив авторов - Гуманисты эпохи Возрождения о формировании личности (XIV–XVII вв.)

А если ни любовь, ни разум не могут научить нас тому, как много мы должны заботиться о раннем возрасте детей, то, по крайней мере, можно будет обратиться за примером к диким животным. Ибо не должно быть стыдно учиться у них вещам, которые могут быть когда-нибудь очень полезны [312]; от них уже в прошлом человеческий род узнал столь много благотворного; так, кровопускание показал гиппопотам, обычай промывания желудка, который чрезвычайно одобряют дети Эскулапа [313], – египетская птица чибис. От оленей мы узнали об успешном действии дикого бадьяна при излечении ран, они же научили тому, что поедание раков служит целительным средством против укусов фаланг. Даже ящерицы стали учителями, от них мы узнали, что бадьян дает облегчение от укусов змей, так как у этого вида животных идет от природы война со змеями; было замечено, что укушенные ими ящерицы ищут в той траве целительное средство. Ласточки указали на чистотел, и дали название той траве – chelidonia (ласточка). Черепаха показала, что против укусов змей полезен коровий чаберник. Ласка рекомендовала нам руту как целебное средство. Аист – душицу. Кабаны показали, что плющ исцеляет недуги. От змей мы узнали, что остроте зрения помогает укроп. Дракон [большая змея] навел на мысль, что тошноту желудка подавляет латук. Пантеры показали, что человеческие испражнения имеют силу против яда; наряду с этим мы узнали от диких животных и бесчисленные другие целительные средства. А кроме того и ремесла, весьма нужные для жизни. Свиньи научили тому, как вспахивать поле. Ласточка – как строить глинобитные стены. Не буду распространяться далее, почти нет ничего полезного в человеческой жизни, образец чего природа не показала бы нам на диких животных, чтобы с их помощью побудить к выполнению своих обязанностей, по крайней мере тех, кто не обучен философии и наукам. Разве не видим мы, что каждое животное не только рождает и воспитывает своих детей, но и приучает их к выполнению собственной природной обязанности [314]. Птица рождается для полета [315], для этого, согласись, ее и наставляют и воспитывают родители. Дома мы видим, как кошки руководят своими котятами и обучают их охоте за мышами и птичками, так как те служат пищей. Что сказать об оленях? Разве тотчас не упражняют они в беге рожденных оленят и не учат их спасаться бегством, не ведут к крутым местам и не показывают, как прыгать, поскольку благодаря этому умению они защищены от охотничьих засад? Сообщают как о своего рода педагогической науке о воспитании малышей у слонов и дельфинов. В пении соловьев мы наблюдаем обязанности обучающего и обучаемого, старшего – ведущего, призывающего и исправляющего, и младшего – повторяющего и исправляющегося. Но подобно тому как собака рождается для охоты, птица для полета, лошадь для бега, бык для пахоты, так человек рождается для философии и честных деяний [316]; и как любое из живых существ очень легко учится тому, к чему рождено, так и человек без малейшего труда воспринимает науку добродетели и чести, для которой могучая природа насадила в нас как бы сильные семена, лишь бы к природной склонности присоединилось усердие воспитателя.

Но не нелепее ли всего то, что лишенные разума животные знают и помнят о своем долге по отношению к детям, а человек, который отличается от зверей привилегией разума, не знает, чем он обязан природе, чем – любви, чем – Богу? Животные любого рода не ждут от своего потомства награды за кормление и воспитание, разве лишь угодно поверить, что аисты своих родителей, обессиленных от возраста, кормят поочередно и носят на спине [317]. Поскольку же у людей человек любого возраста не разрывает связей [сыновьей] любви, то какое утешение, какую поддержку в жизни готовит себе тот, кто заботится о правильном воспитании сына? Природа передает тебе в руки целину, именно незанятую землю, но с плодородной почвой. А ты из-за нерадения позволяешь, чтобы ее захватили тернии и колючки, которые позже вряд ли можно вырвать с каким-либо старанием. Какое огромное дерево скрывается в крошечном зерне, какие плоды даст оно, если вырастет! Все эти надежды гибнут, если не бросишь семя в ямку, если нежный маленький саженец дерева не согреешь заботой, если как бы не укротишь прививкой [его природу]. А ты неусыпно бдителен, чтобы укротить растение, и беспечен в отношении сына?

Всеобщая основа человеческого счастья состоит главным образом из трех вещей – природы, науки [метода] и упражнения [318]. Природой я именую восприимчивость и глубоко врожденную склонность к честным вещам [319]. Наукой зову знание, заключающееся в указаниях и предписаниях. Упражнением называю использование тех свойств, которые природа внедрила, а наука развила. Природа требует науки [метода], упражнение, если не руководит им наука, подвержено многим ошибкам и опасностям.