Алан Уотс - Книга о табу на знание о том, кто ты

Несмотря на широкую распространённость этого переживания и его впечатляющую повторяемость, о чём мы можем судить по его многочисленным общим описаниям, твердолобые люди склонны считать её часто повторяющейся галлюцинацией, характерные симптомы которой напоминают паранойю, и утверждать, что оно ничего не добавляет к нашим знаниям о физической вселенной. Точно так же, как мы не можем сказать что-то обо всём, заявляют они, так же мы не можем ни почувствовать, ни пережить сразу всё. Ведь наши органы чувств избирательны. Мы чувствуем с помощью контрастов, по аналогии с тем, как мы мыслим с помощью противопоставлений. Ощутить что-то, лежащее в основе всех переживаний, будет, таким образом, подобно видению самого зрения, как чего-то лежащего в основе всех видимых объектов. Какие цвета, какие очертания — отличные от всех видимых оттенков и форм — имеет само наше зрение?

Однако метафизику, как и философию в целом, невозможно отбросить в сторону или просто «вылечить», как некую болезнь интеллекта. Самые не метафизически настроенные философы в действительности неявно пользуются своими собственными метафизическими принципами. Среди таких принципов может быть, в частности, утверждение о том, что все переживания и знания ограничены и всегда могут быть отнесены к определённому классу. Выражаясь простейшим языком: они допускают, что у меня может быть представление о белом цвете, поскольку я противопоставляю белому чёрное и сравниваю их с красным, оранжевым, жёлтым, зелёным, голубым, синим и фиолетовым. Они не станут утверждать, что выводы о собаках и кошках бессмысленны. Ведь все знают, что органическое вещество отличается от неорганического, а сумчатые животные отличаются от не сумчатых. И хотя собаки и кошки подвижны, люди всегда могут указать ту грань, которая отделяет их от всего остального мира не-собак и не-кошек.

Однако основополагающее предположение о том, что всякое знание построено на контрастах, является не менее метафизическим, чем любое другое метафизическое утверждение. Можно сформулировать его по-другому: «Все знания представляют собой описания взаимосвязей между воспринимаемыми посредством органов чувств вещами и/или событиями». Это заключение приближается необычайно близко к тому, чтобы считаться осмысленным утверждением обо всём сразу. «Все вещи известны благодаря тому, что они подобны друг другу или отличны друг от друга». Усадив антиметафизика на эту платформу, мы можем, невзирая на его протестующие крики, поднять его на ещё более высокий метафизический уровень.

С этой целью отметим, что утверждение «Всё есть энергия» даёт нам не больше информации о мире, чем высказывание «Всё есть всё». Ведь для того, чтобы описать энергию, мне нужно научиться отличать её от не-энергии (или массы). Поэтому очевидно, что «всё» должно включать в себя и не-энергию массу, пространство, или что-нибудь другое. Но тогда заключение о том, что всё является энергией, не только не несёт информации — оно просто бессмысленно. Таким образом, мы вправе настаивать на том, что энергию можно познать и описать, только противопоставляя её не-энергии. А это значит, что энергия (или движение) проявляется — или, по-другому, существует — только тогда, когда имеется нечто относительно инертное. Но в таком случае энергетичность энергии оказывается зависимой от инертности массы, и наоборот. И в то же время относительность — или взаимозависимость — этих двух представлений подходит настолько близко к метафизическому единству по ту сторону различий, насколько человек может этого пожелать.

Иногда мне кажется, что все философские дискуссии могут быть сведены к спорам между приверженцами «колючек» и сторонниками «липучек». Колючие люди категоричны, настойчивы и точны в своих выводах. Они любят подчёркивать различия между объектами и разделять их на классы. При этом они волнам предпочитают частицы, а непрерывности — дискретность. Липучие люди являются легкоранимыми романтиками, которые любят широкие обобщения и всесторонний синтез. Они выделяют фундаментальные сущности и склонны к пантеизму и мистицизму. Волны лучше, чем частицы, удовлетворяют их представлениям о первичных элементах материи, а дискретность бьёт их по зубам, как пневматический молот. Колючие философы плохого мнения о людях. Они считают их недисциплинированными, заоблачными мечтателями, которые проходят мимо конкретных фактов. По мнению колючих философов это может привести к тому, что всю Вселенную поглотит «недифференцированный эстетический континуум» (как любезно высказался профессор Ф. С. К. Нортроп). В то же время липучие философы считают, что их колючие коллеги напоминают живые скелеты, которые трещат и щёлкают, не имея в себе ни плоти, ни животных соков. Им кажется, что эти аналитики-автоматы не представляют себе, что такое более тонкие человеческие эмоции. Однако и та, и другая компания были бы безнадёжно потеряны друг без друга. Ведь в этом случае им не было бы о чём спорить, и никто не знал бы, какую позицию он занимает — тут бы и всей философии пришёл конец.