Владимир Кутырёв - Естественное и искусственное - борьба миров

Причины сциентизма и технократизма как мировоззрения нельзя понять без выявления их онтологических корней. «Страшно все техническое… отданное закону своего развития, – писал М. М. Бахтин, обсуждая проблему отрыва культуры от живых конкретных людей, – оно может время от времени врываться в это единственное единство жизни как безответственно страшная и разрушительная сила» [3] Бахтин М. М. К философии поступка // Философия и социология науки и техники. М., 1987. С. 87. . Еще раньше, до современной НТР, в метафорической форме об этом хорошо сказал В. Шкловский: «Вещи переродили человека, машины особенно. Человек умеет сейчас только их заводить, а там они идут дальше сами. Идут, идут и давят человека» [4] Шкловский В. Б. Зоо или письма не о любви // Избр. соч. т. 1. С. 187. . С законами развития объективной реальности, будь то естественная или искусственная, не считаться нельзя. Однако человек, как показывает история, не остался рабом законов природы. Таким же образом он должен попытаться овладеть законами развития искусственной реальности. Но для начала надо признать их «бытийность», феномен возможной независимости от человека.

Серьезное осмысление всех этих проблем, философская рефлексия их причин заставляют сделать вывод, что при достижении какого-то определенного уровня сложности мира, возникшего в результате человеческой деятельности, происходит его «отпадение» от своего творца. Притом так, что он не просто уходит в прошлое, а своим автономным существованием ставит перед людьми новые актуальные задачи. Искусственный мир становился бытием, которое не просто «за» нами, оно «впереди» нас. Тенденции к самостоятельному развитию появляются и в теоретической сфере, в науке. Начинают самоорганизовываться не только предметно-технические, но и информационно-технические системы, на определенном же этапе они начинают самопрограммироваться. По мере самосовершенствования, их базой, «данными» становятся не отдельные сведения или параметры явлений как элементарная информация, а «знание», то есть информация более сложная, организованная, структурированная. Образуются банки знаний, способные взаимодействовать с программами, генерировать новое знание. Знание не только обезличивается, но и обесчеловечивается. Существующий массив информации оказывается структурой, порождающей другую информацию. Создается информационно-компьютерная наука, которая, опредмечиваясь, становится одним из основных факторов «отпадения» от человека созданного им мира, его превращения в противостоящую ему реальность. Оказывается, что эффект познания «определяется и не только творческими способностями, но и системами правил, в первую очередь таких, которые способны генерировать новые правила. Само теоретическое знание как система гипотез, законов и допущений может быть понято как матрица или система матриц, продуцирующих различные правила интеллектуальной и предметно-практической деятельности». [5] Ракитов А. И. Философия компьютерной революции М., 1991. С. 164. Хорошо бы это опровергнуть, но лучше, как ни обидно для нас, людей, привыкших считать себя единственными субъектами творчества, это признать, не прятаться от фактов и озаботиться таким положением, поставить проблему соотношения творческих способностей субъекта и саморазвития науки. Важно признать главное: на каком-то этапе сложности развитие и функционирование создаваемых систем неизбежно выходит, за первоначально поставленные при их создании задачи. Человеческое общество в целом достигло этого этапа. В условиях сложного нелинейного взаимодействия рациональные по от дельности решения способны превращаться в иррациональные, не зависящие от человека.

Иногда создается впечатление, что современную науку делает великий «Никто». Невольно вспоминается печальная шутка Ст. Ежи Леца: наука и техника так совершенствуются, что человек скоро сможет обойтись без самого себя. К сожалению, охотников переживать драматизм ситуации человека в постчеловеческом мире немного. Диалектике легче присягать, чем следовать. Предпочитают либо предаваться утешительной иллюзии, что человек всегда будет оставаться субъектом сотворенного им мира, не замечая здесь ничего нового, либо с энтузиазмом развенчивают эту субъективность, полностью отождествляя человека с «фактором», лишая его гуманистической перспективы, а в конце концов и места в возникающем новом, прекрасном компьютеризованном мире.