Александр Ерохов - Теория Всего и Ответ Гегеля

равнодушная к проявлениям внешней действительности, стоицизм взирает на действительность как на пустое многообразие форм, как на игру случайного, недостойного внимания мысли, которая всецело погружена в себя и поглощена собой. И только в скептицизме мысль обращается к внешней действительности и пытается найти в ней неслучайное, истинное. Но эта пытливая настойчивость не приводит к положительному результату – всё, к чему обращается мысль во внешней действительности, расплавляется в пламени противоречий, исчезает, становится неустойчивым и представляется всего лишь мнимым, зависимым от внутренних установок исследователя. В этой непреодолимости внешности мучительное несчастье скептицизма, «несчастное сознание есть сознание себя как двойной, лишь противоречивой сущности» [5, 112]. Преодоление, снятие этих раздирающих мысль противоречий достигается только в признании единства мысли и внешней действительности, в этом признании самосознание, «…уверенное в самом себе, успокоилось…», так как «…его мышление непосредственно само есть действительность…» [5, 124]. Сегодняшняя интеллектуальная атмосфера, всё ещё парализованная кантианством, убеждённостью в невозможности достижения истинного знания, вновь переживает состояние несчастного сознания. Успокоилось самосознание только в личности самого Гегеля. Ирония ситуации заключается в том, что Гегель так и остался непонятым, а потому и несчастное сознание до сего дня властвует над мыслью повсеместно, оно по-прежнему зияет пропастью противоречия между мыслью и действительностью. Самоотверженная попытка Гегеля вырвать мышление из тисков этой несчастности не увенчалась успехом. Его мировидение опередило его время. С глубочайшей горестью он сам сознавал это. Восторженная тональность начала его академической деятельности в конце концов выливается в усталую опустошённость разочарования незадолго до смерти.

«Что мы не знаем истины и что нам дано знать одни случайные и преходящие, то есть ничтожные , явления – вот то ничтожное учение, которое производило и производит наибольший шум и которое господствует теперь в философии (повторим, что это ничтожное учение – кантианство – в разных вариациях господствует и сейчас) … Это воззрение… находится в разительном противоречии со здоровым, вновь возникшим субстанциональным духом нашего времени. Зарю этого нового здорового духа я приветствую и призываю» [7, 82—83] – при открытии лекционных чтений в Берлине 22 октября 1818 года. И «…недавно могло казаться, что… начнётся более серьёзное научное исследование вопросов о боге, божественных предметах и разуме. Но уже начало движения показало тщетность надежд, ибо поводом для движения служило личное ,… (движение это не поднялось) …на высоту самой сути дела…» [7, 74] – в предисловии к очередному изданию «Энциклопедии философских наук» 19 сентября 1830 года.

По свидетельству Д. Уиллера, Курт Гедель всерьёз полагал, что ключ к истинному знанию, Ответу на все противоречия, может быть найден где-то в рукописях Лейбница, еще не разобранных исследователями, и необходимо только понять, как мыслил Лейбниц, для того чтобы это открылось и нам [25, 137]. Может быть… Может быть, Гедель ошибся только в имени автора Ответа. Думается, что так оно и есть, и имя этого старика не Лейбниц, а Гегель, и нет необходимости тщательно выискивать этот Ответ в каких-то неизвестных и неопубликованных бумагах Гегеля. Искомый Ответ – целостная система гегелевской философии без всяких изменений и прикрас, та гегелевская философия, адекватное понимание смысла которой уже давным-давно затерто в скучнейших академических схемах университетского образования. Только адекватное понимание гегелевской философии, как бы высокопарно это ни звучало, только тщательное воспроизведение философского акта Гегеля может быть той путеводной нитью, которая способна привести сознание к выходу из состояния «несчастности». Мы вынуждены обернуться на два столетия назад и признать, что последние достижения мысли в науке – разработка теории квантовой физики прежде всего – возвращают нам абсолютный идеализм Гегеля как единственную возможность дальнейшего продвижения вперёд на пути познания сущности мира и самих себя. Мы просто на время сбились с пути. Александр Кожев в своём парижском псевдогегельянстве иногда прозревал, утверждая, что будущее состояние мира, смысл настоящего и прошлого будут зависеть от итогового анализа современных интерпретаций работ Гегеля. Воистину так.

Читать дальше