Пол Клейнман - Философия. Краткий курс

Этический гедонизм можно разделить на два типа, в которых счастье применяется как критерий оценки правильности или неправильности действия с точки зрения морали.

1. Гедонистический эгоизм.В основе этой теории лежит убеждение, будто люди должны действовать исходя из того, что лучше всего отвечает их интересам и что в результате сделает их счастливыми. Последствия этих действий нужно оценивать только для самого человека. Однако при этом у него должна снизиться этическая чувствительность. Если он совершает кражу в личных интересах, то не должен задумываться, украл он у богатого или у бедного.

2. Гедонистический утилитаризм.Эта теория основана на убеждении, что действие человека правильно (морально допустимо), когда в результате счастливыми становятся все, кого оно касается. В утилитаризме учитывается уровень счастья всех участников ситуации, а не только одного конкретного человека (все обладают равными правами). С точки зрения гедонистического утилитаризма кража у бедного морально недопустима, так как сделает его несчастным, а вора – ненамного счастливее (а если вор начнет испытывать угрызения совести, его счастье будет еще сомнительнее).

Гедонистический утилитаризм может показаться привлекательной теорией, поскольку в ее рамках все равны. Но его критикуют за то, что он не признает внутренней моральной ценности таких понятий, как дружба, справедливость, истина и т. д.

Рассмотрим пример. В маленьком городке убит ребенок. Все жители считают убийцей вашего лучшего друга, но вы знаете, что он невиновен. Если единственный способ осчастливить окружающих – убить вашего лучшего друга, то, согласно теории гедонистического утилитаризма, вы должны сделать именно это. Не важно, что убийца до сих пор на свободе. Главное – общий уровень счастья, который будет максимальным, если казнят человека, которого весь город подозревает в убийстве.

Дилемма заключенного стала одной из самых известных иллюстраций того, почему люди могут поступать так, как поступают. Фактически это часть теории игр – раздела математики, изучающего разные варианты действий в ситуациях, требующих стратегии поведения. Но дилемма заключенного выходит далеко за пределы обычной математической задачи. Она затрагивает важные вопросы морали, психологии, философии, ее даже можно наблюдать в реальной жизни.

В 1950 г. американский исследовательский центр RAND Corporation нанял математиков Меррилла Флуда и Мелвина Дрешера для исследования теории игр и ее возможного применения в рамках глобальной ядерной стратегии. Профессор Принстонского университета Альберт Такер адаптировал для широкого круга лиц задачи, сформулированные математиками, создав то, что теперь известно как «дилемма заключенного».

Два человека, заключенные А и В, задержаны полицией за совершение преступления. У полицейских нет достаточных доказательств, поэтому они решили поместить задержанных в разные камеры. Каждому из них говорят, что если он признает свою вину, а его товарищ будет молчать, то его выпустят, а товарища посадят в тюрьму. Если сознаются оба, то оба сядут в тюрьму, но срок их заключения будет значительно короче, чем если никто не сознается. Если молчать будут оба, то оба сядут в тюрьму, но срок заключения будет самым коротким.

Согласно рисунку, если вину признают оба, они оба сядут в тюрьму на шесть лет. Если А будет молчать, а В сознается, А получит тюремный срок 10 лет, а В отпустят на свободу. Если А сознается, а В будет молчать, то отпустят А, а В проведет 10 лет в тюрьме. Наконец, если оба будут молчать, каждый получит по два года тюрьмы. Это можно представить следующим образом.

«С» – игрок, который сотрудничает (в данном случае сохраняет молчание). «П» – игрок, который признает вину. «В» – вознаграждение, которое получат оба, если решат действовать сообща. «Н» – наказание, которое ждет обоих за отказ признать вину. «И» – искушение признать вину одному. «О» – «откат», который получит игрок, если признает вину один.

Дилемма заключенных состоит в следующем: оптимальный вариант для А и В – вместе признать вину. При этом общий результат будет гораздо хуже, чем если бы они оба молчали.