Николай Боровой - Два философских письма о парадоксах разума и истоках нигилизма. Опыт рефлексии и дискуссии

Потому что если нет ничего трагического, чудовищного, абсурдного в смерти как судьбе, в обреченности человека рано или поздно уйти в небытие, безвестно и безлико «сгинуть», в существовании как безразличном движении к смерти, ее «ожидании», то человек и его существование есть «ничто», лишены какой-либо ценности. Безразличие к трагедии смерти как судьбы человека есть исток нигилистического безразличия к ценности человека и его бытия. Бессмысленно существовать, если существование есть покорное, безразличное приближение к смерти, истоки смысла становятся связанными здесь с противостоянием смерти и борьбой за вечность, с творчеством и самоутверждением человека в творчестве, само самоутверждение человека означает здесь вырывание им себя из водоворота временности и повседневности, с противостоянием смерти и приобщением вечности. Концепция человека как «функции повседневного», как социального индивида, бытие которого предназначено для «служения обществу», производства и приумножения социальных благ – это квинтэссенция низложения человека, нигилистического обесценения человека и его бытия. Трагедия смерти, конечности человека не находит в этой парадигме человека и его бытия, его предназначения и места в мире какого-либо разрешения, кроме безразличия к смерти, обреченности на уничтожение, а значит – сам человек и его бытие внутри этой парадигмы превращены в «ничто», обесценены. Творчество – это основание гуманистической концепции человека, в которой человек предстает как подлинная ценность и цель самого себя, через творчество существование человека из «ожидания смерти», апофеоза повседневной безликости и функциональности становится самоутверждением, противостоянием смерти, борьбой за сопричастность вечности. Творчество выступает как основание самоутверждения человека, его противостояния небытию и забвению как судьбе, а значит – как условие и источник смысла существования. Проблема состоит в том, что на смену парадигме человека-творца, трудом над собой и талантом завоевывающего смысл, спасение и надежду на вечность, приходит концепция «трудящегося человека», бытие которого предназначено для производства, приумножения и использования социальных благ, человека как функции социальной повседневности. Проще говоря, в реалиях новейшей цивилизации мир и бытие человека пронизаны процессами дегуманизации, низложения ценности человека, когда типический способ существования человека, парадигмы и установки цивилизации предстают как нечто, наиболее враждебное человеку, отрицающее человека как ценность и цель самого себя. Попытка понять торжество нигилизма, определяющее облик исторических событий первой половины ХХ века, требует проникновения в те противоречия, которые заключают в себе способ существования и положение человека внутри цивилизации, определяющая ее облик парадигма человека. Когда низложенность человека, его превращенность из «творца» и самодостаточной ценности в «составляющую» социального бытия, в безразличную к себе и собственной судьбе функцию социальной повседневности, в конечном итоге лишает существование человека ценности и смысла, приводит к его восстанию против «зла» и «проклятия» бытия. Причины нужно искать в ситуации и положении человека внутри цивилизации, в его низложенности, обесцененности, в противоречиях в способе существования человека, когда таковой предстает как нечто, наиболее враждебное личностному началу в человеке, его единичности, собственно – его человечности. Конечно, если понимать «человечность» как то начало любви в человеке, которое связано в нем с волей к вечности и противостоянию смерти, служением бытию как ценности и дару, как некую антитезу торжества в нем нигилистического безразличия к существованию. Там, где бытие не является для человека ценностью, которую он утверждает в деяниях и способе бытия, человек не может быть человечен, как и там, где он безразличен к трагедии смерти. Там, где бытие является ценностью для человека, он не может быть безразличен к смерти и бесследному протеканию бытия и его мгновений к смерти в перипетиях повседневности, любовь к бытию и ценность бытия для человека побуждают человека к противостоянию смерти, борьбе за сопричастность вечности. Безразличие к трагизму смерти, проистекающее из него безразличие к ценности жизни, утверждающаяся на почве этого безразличия установка использовать дар жизни, проводить его «по пути к смерти» сообразно обстоятельствам повседневности – это, собственно, антитеза человечности, духовности созидательности человека.Читать дальше