Тесла Лейла Хугаева - Ось мировой истории. Авраамические религии и век разума

Из примера некоторых южноамериканских стран мы можем, по-видимому, заключить, что нация более или менее цивилизованная, как, например, тамошние испанские поселенцы, способна впадать в бездеятельность и отступать в развитии своем назад, если условия существования становятся слишком легкими.

Весьма сомнительно, чтобы потомки людей добрых и самоотверженных или особенно преданных своим товарищам были многочисленнее потомков себялюбивых и предательских членов того же племени. Тот, кто готов скорее пожертвовать жизнью, чем выдать товарищей, часто не оставляет потомков, которые могли бы наследовать его благородную природу.

У дикарей слабые телом или умом скоро уничтожаются и переживающие обыкновенно одарены крепким здоровьем. Мы, цивилизованные народы, стараемся по возможности задержать этот процесс уничтожения; мы строим приюты для слабоумных, калек и больных; мы издаем законы о бедных, и наши врачи употребляют все усилия, чтобы продлить жизнь каждого до последней возможности. Есть основание думать, что оспопрививание сохранило тысячи людей, которые при своем слабом сложении в прежнее время погибли бы от оспы. Таким образом, слабые члены цивилизованного общества распространяют свой род. Ни один человек, знакомый с законами разведения домашних животных, не будет иметь ни малейшего сомнения в том, что это обстоятельство – крайне неблагоприятно для человеческой расы.

Хирург может заглушать в себе сострадание во время операции, сознавая, что действует для пользы больного; но если бы мы намеренно оставляли без внимания слабых и беспомощных, то делали бы это лишь ввиду могущего произойти отсюда добра в будущем, купленного ценой большого и верного зла в настоящем. Стало быть мы должны переносить безропотно несомненно-вредные последствия переживания и размножения слабых. Существует, по-видимому, только одно средство задерживать их размножение, именно, чтобы браки между слабыми и мало одаренными членами общества были реже, чем между здоровыми и способными. Эта задержка могла бы быть усилена до бесконечности, если бы слабые умом или телом совсем воздерживались от брака»

Трудно себе представить какую-либо другую теорию социального развития человека, которая оказала бы столь пагубное влияние на психическое и нравственное здоровье общества. Совершенно неслучайно, как пишет Дж. Гренвилл в «Истории 20 века» (1999), после победы дарвиновской теории происхождения человека начинается первая мировая война, которая выглядела как международное умопомешательство в попытках установить право сильнейшего на выживание. Еще более очевидна связь второй мировой войны с теорией социального дарвинизма, как пишет Ханна Арендт и ряд других исследователей, поскольку расовая теория Гитлера была всецело основана на дарвинизме.

Результатами дарвиновской археологии стало развитие направления селекционизма в антропологии, которое противопоставило теорию отбора теории адаптации. Появились труды по этологии (изучение поведения животных), а вслед за ними труды по сравнительной этологии и человеческой психологии. На основе этих работ дарвиновский селекционизм превратился в социобиологию, цель которой, пишет Л. Клейн в «Истории антропологии», показать общность эволюционных механизмов групповой этологии животных и коллективной психологии людей. Ричард Докинс (дарвиновский ротвейлер) пишет книгу «Эгоистичный ген», где развивает мысль о том, что выживают не организмы, а гены. Организмы приходят и уходят. А гены знают, как о себе позаботится, направляя все поведение людей в русле естественного отбора. Это очень эгоистичный ген. Даже человеческий альтруизм диктуется эгоистичными интересами генов. Теория эгоистичного мема Ричарда Докинса сродни эволюционной эпистемологии Поппера, у которого теории выживают в жесткой конкуренции. Так и мемы, будучи единицами культурной информации, способствуют выживанию в процессе естественного отбора. Мемы также эгоистичны, как и гены, пишет Клейн. Другой автор, Роберт Даннел пишет, что естественный отбор действует также в культуре, как и в природе, только он направлен не на генетическую природу человека, а на его культуру. Это именно естественный отбор, независимый от намерений и целей человека (как утверждал и Поппер в отношении своего «третьего мира» конкурирующих теорий). В отличие от Докинса у Даннела отбор действует не на гены, а на сами артефакты и лежащие в их основе идеи. Социобиологи заговорили о коэволюции, что было констатацией двух направлений наследственности, генетической и негетической (культурной). Таким образом, дарвиновская археология противопоставила адаптационизму Ламарка и Спенсера селекционизм естественного отбора Дарвина, который уже и культуру обосновал с позиций биологизма и селекционизма. Эгоистичные гены и мемы, конкурирующие теории, этология и социобиология – за всеми этими наукообразными терминами стоит стандартная для биологизма и материализма редукция интеллекта и сознания человека к животному миру. К каким последствиям это неминуемо ведет в области нравственности и как сказывается на здоровье общества, сомнений вызывать не может. Тем не менее, другой науки на сегодня у нас нет.