В. Шмаль - Проблема демаркации. Учебное пособие

Метафизическая тавтология.

Судить о правдивости утверждений о том, как функционирует реальность, исходя из их простоты, может показаться выдающимся достижением. Какой человек может быть уверен, имея все наши современные технологии, что Вселенная – это то, что мы видим перед собой? Применять теорему Пифагора или говорить, что Бог всемогущ, все равно что использовать линейку для измерения кривизны Вселенной. Это, конечно, не означает, что мы не можем понять, насколько верны эти и другие самоочевидные утверждения о природе реальности. Однако проблема в том, что огромная необъятность Вселенной и чрезвычайно сложные процессы, которые мы наблюдаем, могут быть настолько ошеломляющими, что мешают нам размышлять о возможных альтернативных возможностях. Возможно, мы захотим изменить свое мнение, изменить наше понимание мира, но изменить наше восприятие сложно, поскольку большую часть того, что мы наблюдаем, невозможно узнать. Вероятно, существует миллион элементов, каждый из которых имеет триллион различных свойств. И мы не можем с уверенностью узнать об их внутреннем устройстве или их функциональном взаимодействии друг с другом. Этот факт не мешает нам замечать их, использовать наши чувства и взаимодействовать с ними, но заставляет нас очень подозрительно относиться к их происхождению и существованию. Когда мы оказываемся в подобных загадочных ситуациях, нас тревожит ощущение, что что-то не так с нашими знаниями. Мы используем такие слова, как тавтология и противоречие, для описания ситуаций, в которых существуют, казалось бы, взаимоисключающие утверждения, описывающие одну и ту же ситуацию. Это похоже на тавтологическое утверждение: «Роза – это роза – это роза», которое, очевидно, верно, и все же может использоваться как доказательство абсурдности всего биологического царства. Множество моделей опыта, которые мы воспринимаем, заставляют нас осознать что-то принципиально неправильное с нашим состоянием знаний. И мы оба озадачены и с подозрением относимся к этой «ошибке», как если бы мы оказались в положении невиновного человека, которого допрашивает полиция. Почему мы не можем просто понять реальность такой, какая она есть? Почему кажется, что законы природы созданы для нашего собственного развлечения? Это еще одна причина отсутствия рациональной связи между наукой и теологией. Обе дисциплины требуют знаний, которых мы не можем получить таким образом.

Чтобы понять кажущееся бессмысленным, должна существовать некая трансцендентная реальность, к которой не применяются законы природы. Существование Бога обеспечивает эту трансцендентную основу для понимания мира и позволяет нам признать, что мы в лучшем случае не знаем природу реальности.

Мы используем наши чувства и думаем об опыте таким образом, чтобы полностью избежать рационального аспекта работы нашего мозга. Древнегреческий философ Аристотель в своей работе «Физика» [1] утверждал, что наше восприятие мира не отражает внешнюю реальность. Его взгляд на сознание и наши умственные процессы заключался в том, что они не отражают внешнюю реальность. В своей работе он разработал совокупность знаний, касающихся подмножества природного мира, включая состав материи, движение небесных тел, изучение роста растений и животных и т. д. Его «философия» была основана на его понимании того, как эти процессы работают, и их значения для человеческого существования. Его взгляд на мир был эмпирическим, поскольку он считал, что наши наблюдения за миром природы можно объяснить только обращением к физическим процессам. Проблема заключалась в том, что он не мог объяснить, почему наши наблюдения за миром не отражают внешнюю реальность мира каким-либо объективным, научным образом. Его объяснение сознания, основанное на внешней реальности, также было неудовлетворительным.

Аристотель утверждал, что причина, по которой вещи кажутся нам соответствующими внешней реальности, заключалась в том, что на нас бессознательно влияют другие воспринимаемые нами существа, но это не может быть причиной того, что мы наблюдаем вещи в том же порядке. Проблема в том, что мы обычно не осознаем эти влияния, и поэтому у нас нет возможности узнать, как силы, которые действуют на нас, влияют на наше восприятие. Таким образом, хотя кажется, что мы должны видеть что-то таким, потому что мы переживаем это таким образом, мы этого не делаем. Более того, мы не можем использовать наши чувства для анализа того, как мы воспринимаем мир. Это тот случай, когда объяснение восприятия должно исходить из некоторой формы экстернализма, в котором наш опыт не контролируется нашим мозгом, а скорее определяется другими внешними факторами. Например, представьте, что мы находимся в открытом космосе и смотрим на Землю, которая для наших органов чувств кажется далекой звездой. В этом случае мы были бы в чуждой и альтернативной реальности, и наш опыт не имел бы основы в природе реальности.