Михаил Лакербай - Тот, кто убил лань

Непрошеные "адвокаты" отступили, а смущенная женщина достала из сумки рублевку и с сердцем отдала Мураду. Тот выдал квитанцию, вложил деньги в квитанционную книжку, спрятал ее в боковой карман гимнастерки, а затем сказал:

— Еще минутку, пожалуйста, — и подошел к киоску. Достав из кармана брюк бумажник, он купил медвежонка и, вернувшись, протянул игрушку мальчику: — Возьми, малыш. Это тебе от меня на память...

Хмурое личико мальчика озарилось радостной улыбкой. Он обхватил мишку обеими ручонками, сияя от счастья.

— Ну, а теперь скажи, — продолжал Мурад, — дядя милиционер — плохой или хороший?

Мальчик потянулся к нему и под общий хохот собравшихся воскликнул:

— Хо-ло-ший. Очень хо-ло-ший.

— Будем с тобой друзьями, — предложил милиционер.

Будем друзьями, — сразу же согласился мальчик.

— А как тебя зовут?

— Ва-а-адик, — протянул малыш. — А тебя как?

— Меня зовут дядя Мурад.

— Дядя Мулад, дядя Мулад, — повторил мальчик, чтобы не забыть.

Растерявшаяся и почувствовавшая себя неловко, молодая мать сказала Мураду:

— Товарищ милиционер, извините, пожалуйста. Даю вам слово, что больше никогда не буду пугать сына милицией.

— Ладно, я верю вам, — ответил Мурад. — Согласитесь, ведь нехорошо запугивать милицией молодое поколение. — Затем подумал и наставительно добавил: — Главное, хочу вам посоветовать: никогда не надо обещать детям того, чего не собираетесь делать. Обещанное обязательство должно быть выполнено. Обманывать ребенка нельзя. Вы поняли меня?

— Поняла, все поняла, — ответила женщина.

— Ну и отлично. Договорились. Будьте здоровы!

Кинозвезда.

Иногда я завидую тому, кто умеет бездельничать, ничего не делать, быть спокойным и неподвижным, если не считать того, что волей-неволей вращаешься вместе с землей. Врачи советуют уметь поступать так, а я, к сожалению, не умею. Спокойствие еще с детства было выше моих сил. Взять, к примеру, сон. Казалось бы, вот когда можно по-настоящему бездействовать хотя бы несколько часов в сутки! Но у меня так не получается: сплю — и обязательно вижу сон, причем будто работаю физически, делаю что-то чрезвычайно общественно полезное, важное. Но в то же время я и во сне сознаю, что на деле все происходит вовсе не так. И просыпаюсь после такого сна особенно усталым и разбитым.

Умственный труд тоже всюду преследует меня — и во сне, и наяву. Люблю, например, читать чужие мысли. Мессинг, занимающийся угадыванием чужих мыслей, видит в этом хоть какой-то материальный смысл: ему за сеансы платят. Я же делаю это без всякого вознаграждения, но, странное дело, с превеликим удовольствием.

Вот, к примеру, еду иногда в метро, в троллейбусе или в автобусе и, чтобы не остаться без дела, принимаюсь за чтение чужих мыслей. Смотрю внимательно на моих соседей и стараюсь угадать их возраст, профессию, характер... Некоторыми лицами даже любуюсь — они доставляют эстетическое наслаждение. Иные вызывают отвращение — несмотря на то, что их совершенно не знаю, готов держать пари о мере низости, на какую они способны...

Такая работа мысли в пути сокращает расстояние и развлекает, умеряя дорожное нетерпение. И я испытываю немалое удовлетворение, если представится случай, подтверждающий, что я читал мысли правильно. А случаи такие бывают, подчас и забавные.

Вот вам один случай, происшедший в Москве. Когда я вошел в троллейбус на площади Восстания и занял место, девушка, о которой пойдет речь, стояла недалеко от меня. Она была хорошо сложена и довольно красива, но что-то неестественное, птичье было в ее лице, и эта особенность привлекала мое внимание. Она то и дело поглядывала на пассажиров, читающих газеты и не смотрела на тех, кто не держал их в руках. Меня забавляла эта напускная важность. Я ясно читал ее мысли — чем-то она несказанно гордится... Мне захотелось узнать: чем же?

Когда кто-либо из пассажиров раскрывал газету, девушка внимательно следила за каждым движением его глаз и чаще всего торжествовала... Я нагнулся к моему соседу, заглянув в развернутый им свежий номер "Вечерней Москвы". И на одной из газетных страниц я увидел портрет этой самой девушки и даже сумел, напрягаясь, прочесть под ним заметку, расточавшую похвалы ее таланту и утверждавшую, что новая молодая кинозвезда обещает в недалеком будущем очень много и т. д. и т. п.

Я еще внимательней взглянул на соседку и заметил, что ее глаза особенно ликуют, когда кто-нибудь тут же, в троллейбусе, вырезает из газеты ее снимок. А делали это, признаться многие. Я не мог понять в чем дело: неужели ее лицо так нравится людям? Правда, она привлекательна, но... Не слишком ли ее переоценивают?..