Неля Мотрошилова - Путь Гегеля к «Науке логики» (Формирование принципов системности и историзма)

Но главное, за общей внешней формой скрывается закрепленная – конечно, в ходе исторического процесса – мыслительная структура, теперь интересующая Гегеля: «перенесение» отношений между единичным, особенным и всеобщим, зафиксированных мыслью, на объективные отношения тех действительных совокупностей, о которых идет речь. Поясним эту общую логическую форму данной стадии мыслительного процесса – мы считаем ее ключевой для понимания системной роли ступеней суждения и умозаключения.

Разделение суждений Гегель в общем и целом осуществляет по формально-логическим канонам. «Суждения наличного бытия», или качественные суждения (разделяемые на положительные, отрицательные и бесконечные), иллюстрируются на примерах: «роза красна» или «роза не красна» 41. Даже на примере таких простейших суждений, полагает Гегель, можно раскрыть понятийные отношения, которые важны теперь для логики (хотя для обыденного сознания они могут быть скрытыми, несущественными). В обыденном познании и в познании научном всякое суждение о наличном бытии уже фиксирует существенное отношение, кото рое выражается связкой «есть». Это одновременно разделение, «перво-расчленение» единичного и всеобщего, единичного и особенного, но также и выстраивание внутренних связей между ними. При интерпретации таких связей, считает Гегель, формальная логика делает ошибку: формально истолковывая суждения, она намеренно отвлекается от вопроса о том, правильно или неправильно какому-либо субъекту суждения S приписывается некоторый предикат P , так же как и от того, выражает ли предикат действительно существенное свойство данного логического субъекта.

Иными словами, формальную логику интересует только форма суждения – S есть P , например, суждения «роза красна» и вовсе не интересует, действительно ли красна роза, о которой в данном суждении фактически ведется речь, и существенно ли для «субъектов» этой общности (розы) свойство быть красными.

Гегель полагает, что в интерпретациях формальной логики упускается из виду самое существенное в суждении – то содержательное, без чего не могла бы сложиться , не могла бы применяться и сама логическая форма . Например, в суждениях наличного бытия вся соль в том, что в нем явно или неявно фигурирует связка «есть», причем коренная функция таких суждений – приписывать единичному действительно присущие ему, а следовательно, существенные для него всеобщие понятийные определения. Вот почему в суждении даже о самих простейших вещах всегда имплицитно содержатся коренные для «обсуждаемого» предмета определенности, человеческое мышление, наученное длительной исторической практикой, умеет, если потребуется, развернуть нужные для него данности, заключенные в суждении. Но во всяком случае проверяемые на «действительную истинность» суждения (а потом и умозаключения) являются простейшими носителями связи единичного и всеобщего , единичного и особенного , особенного и единичного . Назначение системного этапа, охватываемого категорией «понятие», – дать полностью раскрыться этому диалектическому содержанию .

Гегель далее рассуждает так: когда я говорю, что роза есть красная, золото есть металл, картина есть прекрасная (неявная связка «есть» везде превращена в явную), то это уже «не я» приписываю субъекту суждения определенное свойство. Но если «не я» это делаю, то откуда проистекает возможность приписывания предиката (свойства) субъекту? Гегель в общей форме пытается ответить на этот вопрос. Наиболее часты в тексте утверждения, согласно которым независящей от «я» предпосылкой суждения является действительная присущность реальному предмету каких-либо общих и всеобщих свойств. Суждение «роза красна» функционирует лишь постольку, поскольку эта роза в самом деле красна и поскольку реально существуют красные розы.

И это верно. Однако в интересное, глубокое раскрытие соответствия бытия и мышления вклинивается онтологический буквализм. Тогда определенные стадии развития мысли Гегель стремится непосредственно, полностью отождествить с самим действительным развитием, что ведет к идеалистическим мистификациям, причем порой довольно комичным. «Понятие, – пишет Гегель в „Энциклопедии…“, – правда, в себе уже есть особенное, но в понятии как таковом особенное еще не положено , а находится в прозрачном единстве со всеобщим. Так, например, зародыш растения, как мы раньше (§ 160, прибавление) заметили, уже, правда, содержит в себе особенное корня, ветвей, листьев и т.д., но это особенное, однако, существует пока лишь в себе и полагается лишь тогда, когда зародыш раскрывается, что должно рассматриваться как суждение о растении [29] В новом издании «Энциклопедии философских наук» (М., 1974) гегелевское выражение «суждение растения» исправлено на «суждение о растении». С этим нельзя согласиться: Гегель здесь именно онтологизирует форму суждения, приписывая ее – не без мистификации – самому растению. . Этот пример может служить также и для того, чтобы сделать для нас ясным, что ни понятие, ни суждение не находятся только в нашей голове и не образуются лишь нами. Понятие есть то, что живет в самих вещах, то, благодаря чему они суть то, что они суть, и понять предмет означает, следовательно, осознать его понятие» 42.