Вячеслав Репин - Смерть и вечность. Обобщение новейших знаний

На сегодняшний день собрано несметное количество наблюдений, связанных с клинической смертью человека. Материал пополняется не один век. Но только за последние сто лет сведения стали хоть сколько-нибудь систематизироваться. В свет стали выходить монографии и книги, посвященные именно смерти – как медицинские, так и с религиозным уклоном, но доступные для рядового читателя. Появились и книги более научные, написанные врачами и психологами.

Количество наблюдений посмертного опыта, отобранных методично, приближается сегодня к миллиону. Цифра внушительная. К тому же речь идет не о чьих-то россказнях, а о реальных свидетельствах, собранных врачами. Эти свидетельства исходят от людей, непосредственно соприкоснувшихся со смертью, переживших клиническую смерть или некое предсмертное состояние. Но даже эта статистика выводится из оценок скромных. Во внимание принимаются только проверенные свидетельства, которые можно считать достоверными. Говорит же это о том, что многие случаи нам попросту неизвестны. «База данных», если постараться оценить ее объективно, на порядок больше.

Этот тупик, топтание на месте объясняется не только отсутствием воли со стороны научного сообщества. Дело не только в отсутствии государственных программ, которые могли бы помочь сдвинуть всё с мертвой точки. А отсюда и проблема отсутствия базовых критериев, своего рода стандартов, которые позволяли бы исследователям называть вещи своими именами. Получается, что мы имеем дело со «стартапом», но затянувшимся на века. Тема по-прежнему остается полунаучной.

Понятие «клиническая смерть» в современной медицине соответствует строгим критериям психофизического состояния организма человека. Тем не менее, стоит нам хоть раз столкнуться с этим явлением в реальной жизни, в момент ухода из жизни близкого человека, как мы понимаем, что медицина придерживается размытых позиций. Медицина больше ни на чем не настаивает. Уважающий себя врач признает, что всего не знает и не всё понимает. С этого момента человек волен поступать так, как он считает нужным. Полномочия медицины здесь заканчиваются. И это ставит нас перед сложным выбором. Во многих случаях, чтобы понять, как поступать правильно, чтобы помочь умирающему – а что может быть для нас в важнее в такой момент? – чтобы помочь самим себе, когда смерть близкого неминуема или уже накрыла нас как цунами, нам приходится полагаться на себя самих, на свои чувства, на интуицию. И это очень непросто.

Ну а когда дело заходит об опыте предсмертного состояния – о смерти мы пока не говорим, – здесь мы остаемся совсем одни. Мы даже не можем с точностью определить, где этот опыт начинается и где заканчивается. С какого момента вообще мы можем говорить о смерти? Как отличить смерть от предсмертного состояния, от умирания? А этот процесс – умирание – может длиться вообще неведомо сколько. Есть случаи возвращения к жизни из состояния окоченения. Что же нам делать?

Прежде всего необходимо прочертить четкие границы. Необходимо предостеречь себя от чрезмерных ожиданий. Дело в том, что по большому счету мы вообще не можем знать того, что происходит за чертой смерти. Тайна сия велика есть. И это не фигура речи. Если хоть какое-то естественное, природное знание нам и полагается «по штату», благодаря нашему «всезнающему» подсознанию, интуиции или нашим религиозным представлениям, то мы должны сказать себе прямо всё как есть. Это не больше чем соприкосновение с тайной. Но не проникновение в саму тайну. Нам дано лишь мельком заглянуть в сопредельное пространство. Но не в саму смерть. Из того мира пути назад нет. И это первая важная констатация.

Все, кто погружается в тему смерти, должны с ясностью решить для себя именно этот вопрос. Серьезный исследователь и начинает, собственно, с констатации: любой опыт смерти, в том числе и клинической, – это еще не сама смерть. Таким образом формируется непреложный критерий: смерть начинается там, откуда до нас больше не доходит никакая информация. Но попытаемся не забегать вперед с выводами…

Интерес к смерти, появившийся в 70-х годах прошлого века, больше отвечает требованиям маркетинговых «технологий», чем реальному спросу на издательском рынке. Это настраивает нас на правильный лад. Ну да, с чего это все очнулись? А раньше это что, никого не интересовало? Серьезные книги на тему о смерти конечно выходили и раньше. Но они оставались незамеченными, невостребованными. Хотя может показаться удивительным, почему такая тема, как смерть, не пробуждала к себе более острого интереса в периоды массовой гибели людей, во время разрушительных войн. Зачем далеко ходить: две не столь давние мировые войны обошлись человечеству в десятки миллионов жизней. Или может быть, вступают в силу какие-то анестезирующие механизмы, которые вырабатывает общество, его коллективное сознание и подсознание, чтобы сгладить тяготы существования?