Сергей Комаров - Либералия. Взгляд из Вселенной. Свобода – вид сзади

И я сразу же забыл, что ни для того я встал так рано, чтобы балдеть от удовольствия и, даже, испытывать счастье от творчества других людей, а для того, чтобы творить что-то самому, и испытывать при этом лишь напряжение души и ума. Творение – это не только полёт человеческой души, но и всегда жертвенный труд человека ради того, чтобы от него балдели другие люди.

Но вот компьютерная мышка попала на картинку с Дианой Анкудиновой, с подборкой всех её песен, исполненных на конкурсе «Ты супер». И я сразу же забалдел куда более, чем балдели от каждой её песни члены жюри, покачивая головами, то из стороны в сторону, поглядывая одновременно друг на друга, выражая тем самым своё удивление и восхищение, то сверху вниз – в такт музыки, как правило, не в силах сдерживать движение плеч, рук, а иногда и всего тела. Ведь они, хоть и мэтры, но, всё же, музыки, а не футбола. И, самое главное, они тоже люди.

Её неземное пение гипнотизировало это авторитетнейшее жюри, подобно тому, как удав Каа, гипнотизировал бандерлогов, которые вторили каждому магическому движению его извивающегося тела. Ведь и пение её постоянно вытворяло неземные кренделя, выписывая собой загогулины гармоничных переходов из фальцета в грудные басы и обратно, из фортиссимо – сразу в пьяно, а за ним и в грудной шёпот. А как могут члены жюри, что и сами творили и исполняли музыкальные шедевры, не поддаться этому гипнозу, если они живые?

Но меня, человека в музыке просто постороннего и к ней непривычного, оно опрокидывало навзничь, в слёзы. Ведь я уже давно не в ладах со своей психикой, сломавшейся от той нагрузки, что выпала на неё уже в преклонном возрасте, сломало её, оказавшись выше предела её устойчивости. И что тут больше выворачивало меня наизнанку: гармония ли музыки, что исходила из её голоса, или гармония тех чувств, что испытывала сама Диана в своём исполнении, и которые невольно проникали в меня через мои зрительные и слуховые нервы? Именно нервы, а не просто живые проводники электрических сигналов от периферии к центру и обратно.

Я слушал песню за песней, замечая, как менялся и состав жюри, и как взрослела на глазах сама Диана, превратившись буквально за 30—40 минут своего пения из 13-летней девочки в молодую статную женщину. Но что значат в вечной жизни, которой и живёт человечество, эти минуты, часы, дни, годы и десятилетия? Это всё равно – один лишь миг.

Она взрослела прямо на моих глазах. И по мере этого взросления её голос набирался глубины, а её пение всё более и более наполнялось собственным её восприятием музыки, её пониманием жизни, и её собственным внутренним содержанием. И в то время, как я сидел, заворожённый происходящим передо мной священно действом, в голове моей, помимо моей воли, хозяйничали мысли: как же быстро ещё недавние дети взрослеют, а взрослые утопают в своих же детях, в самих же себе, но более ранних, поглощаясь ими с головой. Как быстро только что нахлынувшие волны жизни снова подныривают вниз, чтобы поднять на себе и над собой ещё более новые и новые волны, и как так всё устроено, что каждая новая волна, вырываясь из глубин жизни на поверхность, приносит с собой как бы и новую жизнь, взращённую жизнью уходящей, точно, как и вырывающиеся из придонных глубин на поверхность кипящей воды пузыри пара, будоражат всю воду, и что, в действительности, есть не что иное, как вечное бурление вечной жизни.

Мы утопаем в своих же детях, чтобы приподнять их снизу, на своих спинах на ту высоту, на которую нас не смогли поднять наши родители, а их – их родители, и так назад – в прошлое, – до обезьян и инфузорий. Это и есть квинтэссенция эволюции – стремящейся поднять жизнь на самую её вершину, что пронизывает собой все мыслимые и немыслимые небеса, вместе с копошащимися там во множестве нашими идолами, кумирами, духами, божками и богами. И мы не замечаем, как от поколения к поколению по крохам, по капелькам человечество, что есть океан, наполненный человеческими душами, наполняется и жизнью. И в то время, как его уровень поднимается всё выше и выше, в его недрах постоянно вызревают всё новые и новые силы, готовые прорваться сквозь его толщу и накрыть его собой, чтобы, опираясь на его спину, подняться ещё чуть выше – на очередную ступень эволюции человечества – той лестницы, которая уходит в бесконечность, поднимая собой вверх и каждого отдельного человечка, и социумы, и народы, и жизнь окружающей их природы, в которой эта сила и зародилась.

И нет в этой бесконечности видимого для людей пика, как бы они ни старались запрокинуть свои головы кверху. Людям не доступно видение вершин своих жизней. И будет так всегда, пока в своём сознании люди не поднимутся до уровня жизни окружающей их природы, до понимания своей дочерности к ней, а далее- и дочерности ко всему окружающему их жизнь живому миру.