Александр Шохов - Стратегии философского исследования коммуникации

В этих цитатах важно выделить мысль о том, что описанная выше диссоциация наблюдателя может происходить в том числе и по уровням рефлексии.

Как бы вторя Г.Марселю, М.Мерло-Понти пишет: «речь и личность возможны только для «я», носящего в себе зародыш деперсонализации» [184, с. 26-27], цит. по [168, c. 102-103].

Делая выбор, пролагая собственный путь к решению исследовательской задачи, философ или учёный в каждом акте выбора оказывается в состоянии этой «пугающей двусмысленности». Порой человек начинает «придерживаться… выдуманной идентичности» [92, с.150] или идентифицирует себя с ролью, маской, личиной, которая являет его самого как «кого-то в частности» [92, с.151]. Противопоставление внутри самого себя является для человека развивающим и усложняющим состоянием: ведь в таком диссоциированном состоянии человек начинает видеть в себе многообразие, и замечать его в других людях, тем самым признавая «существование кого-то другого» [92, с.151]. Только диссоциировав самого себя с помощью рефлексии, человек оказывается в состоянии увидеть себя «кем-то в частности», а также заметить, что другие люди несут в себе подобную диссоциацию: «в собственном восприятии я одновременно «кто-то» и не «кто-то» [92, с.151].

Как один из путей рефлексивной диссоциации, можно отметить выделение человеком из себя самого субъекта-исследователя, возможность «относиться к себе как к субъекту» [92, с.152]. Отличие «субъекта» и «человека» можно понимать как отношение чего-то частного к чему-то общему. Субъект – это в первую очередь субъект некоей деятельности, описываемой некими стандартами, способный выполнять некоторые функции. Понятие «человек» – это целостность более общего порядка, нежели понятие «субъект». Диссоциация может развиваться и дальше: например, человек может обнаружить себя в роли наблюдателя, исследователя, творца, участника коммуникации, – всё это многообразие придаёт многомерность человеку и побуждает его как бы забыть о собственной цельности. Парадоксальным образом ответ на вопрос «Кто я такой?» перестаёт быть однозначным. Так, в частности, проявляется упомянутая выше «особая диспозиция эпистемы» [135, с.334], отмеченная М.Фуко.

В качестве примера диссоциации «самого себя» и «себя как кого-то в частности» Г.Марсель приводит ситуацию, в которой человек заполняет различные формуляры, сообщая о себе различные автобиографические данные. Будучи кем-то в частности в этом бюрократическом описании, человек не может избавиться от мысли, что это всё написано не о нём самом, что он – нечто другое, не описываемое этими казёнными формулировками. Этот пример наглядно демонстрирует, как в рефлексии первого уровня возникают различные варианты самоописаний, а на уровне рефлексии второго уровня эти самоописания перерабатываются. Вторичная рефлексия в состоянии «влиять на процедуры, к которым прибегает первичная рефлексия» [92, с.157]. Иными словами, если внимание человека организовано на уровне вторичной рефлексии, он может делать обобщения, выделять сходства и проводить различия, наблюдая результаты первичной рефлексии. Стратегически важные выборы человек может делать, только входя в рефлексию второго уровня. Находясь в рефлексии первого уровня он подвержен разнообразным влияниям, может оказаться в состоянии «выдуманной идентичности», переживать диссоциацию и дисперсию. В состоянии второго уровня рефлексии человек собирает себя как целое из всех испостасей, возникающих как на первом, так и на втором уровне рефлексии, используя процедуру рефлексивного самоопределения , то есть отвечая себе на вопросы «Кто я такой в данной ситуации?», «В чём моя цель?», «Каковы условия достижения цели?» и так далее. Эти «собирающие» вопросы являются автокоммуникативными, человек адресует их к «самому себе» и благодаря этому становится «самим собой».

Если говорить о рефлексивных уровнях, характерных для субъекта–исследователя, то, например, при чтении философского текста первичная рефлексия проявляется в том, что человек формально знакомится с его содержанием. При более глубоком погружении он начинает видеть композицию, тематические линии, улавливает смысл сказанного, может делать предположения о том, почему автор именно так изложил свою мысль.

Рефлексия второго уровня обращена с одной стороны на основания, на смысловой фундамент текста, на первичные тезисы и посылки, от которых автор текста отталкивался при его написании. С другой стороны она обращена на различные варианты рецепции этого текста, то есть различные интерпретации и толкования, на содержание коммуникаций, которые связаны с этими рецепциями, на дискурс. Таким образом текст (результат внутренней коммуникации автора «с самим собой») начинает отражаться в коммуникации сообщества, а благодаря этому многие представления, изложенные в тексте, начинают упорядочиваться, детализироваться и развиваться. Г.Марсель пишет: «Интеллигибельная среда… подразумевает не только место встречи, но… коммуникацию и стремление к коммуникации» [92, с. 144]. Формирование сообществ неотделимо от генезиса особого языка, который используется этим сообществом. С этой мыслью согласуется известный тезис Л.Витгенштейна о невозможности «индивидуального языка» [34, с.175 сл.], в котором он обосновывает, что язык, созданный во внутреннем диалоге, должен опираться на общеизвестные понятия, иначе он будет непонятен ни самому разработчику этого языка, ни другим людям, которым он адресует сообщения на этом языке.