Антон Рай - Арт-пытка, или ГКП

Крот.Приятно узнать, что у тебя есть нечто общее с Аристотелем.

Томский.Несомненно. Но вернемся к «Государству». Сел я за чтение «Государства» и… погиб козак, совсем пропал для всего белого света 6 6 «И погиб козак! Пропал для всего козацкого рыцарства! Не видать ему больше ни Запорожья, ни отцовских хуторов своих, ни церкви Божьей! Украйне не видать тоже храбрейшего из своих детей, взявшихся защищать ее. Вырвет старый Тарас седой клок волос из своей чуприны и проклянет и день и час, в который породил на позор себе такого сына». (Гоголь. «Тарас Бульба») . Пропал – потому что увидел я именно то, что подозревал и раньше – что этот самый белый свет вовсе не есть свет, а лишь отблеск настоящего света. Увидел я, что та справедливость, которую отстаивают тут, на земле, есть лишь тень подлинной справедливости, которую можно лицезреть лишь там, на небесах, – воспарив к ним мыслью. Увидел я, что нет ничего прекраснее идей и нет более прекрасного занятия, чем их созерцание. Увидел я все это и ослеп для всего другого. Чудное было время, может быть, лучшее в моей жизни, – да и не каждый день оказываешься в компании прекрасного и благого самих по себе.

Крот.Как вы завлекательно рассказываете!

Томский.Вы не представляете, как мне жаль всех тех, кто судит о «Государстве» лишь понаслышке или со слов пусть бы даже и хорошего лектора. Вот вы «Государство» читали?

Крот.Увы, нет.

Томский.И вы, значит, тоже достойны жалости. Но вернемся к содержанию платоновской утопии. В целом, как я уже говорил, я был восхищен этой книгой, но многие детали не укладывались в мою голову. Философ, созерцающий идеи – прекраснейший образ, но философ, становящийся во главе государства… А ведь это ключевой момент – только философ во главе государства может сделать государство идеальным. Без этого ни о каком идеале и речи быть не может.

Крот.Быть может, нам действительно не хватает подлинных философов на троне?

Томский.Нет, не нужны на троне философы. Даже и по Платону выходит, что не нужны.

Крот.Как так? Вы же сами только что сказали…

Томский.Понимаете, в чем дело – философы у Платона как бы снисходят до управления государством, воспринимая это как тяжкую, но необходимую повинность. Но идеал государства, если присмотреться внимательнее, состоит вовсе не в том, что у государства какое-то идеальное устройство, а в том только, что в нем наиболее полно воплощен принцип созерцания идей. Иначе говоря, если бы эта полнота могла осуществиться вне государства, то и думать ни о каком государстве было бы не надо. И давайте подумаем – а вот в то самое время не было ли места, в котором, как нам может показаться, наиболее полно воплощался принцип созерцания идей в некоем философском содружестве?

Крот.Вы имеете в виду Академию Платона?

Томский.Конечно! И разве мы сейчас и не воспринимаем платоновскую Академию как своего рода утопию – место, которого сейчас нет и быть не может?

Крот.Отчасти, может, и так. Но это некая идеализированная Академия, равно как и сама античность очень часто и очень сильно идеализируется.

Томский.Верно, идеализируется, хотя и основания для идеализации тоже имеются. Но пока вернемся к Академии. Мы сейчас рассматриваем Академию (и другие древнегреческие философские школы) как некий идеал философского содружества, но как оценивал ситуацию с занятиями философией сам Платон?

Крот.Этого я не знаю.

Томский.А я знаю. В «Государстве» он пишет прямо, что философией всерьез никто заниматься не хочет и что занимаются ею лишь так, между делом. Платон смотрит вокруг себя, грустит и сокрушается – где вы, философы, ау! – и мечтает о подлинном бытии философии, в противовес нынешнему – мнимому. Здесь, я думаю, правильнее всего будет привести прямую цитату. «Государство», как видите, у меня всегда под рукой, так что я беру книгу в руки и читаю:

« – В настоящее время, если кто и касается философии, так это подростки, едва вышедшие из детского возраста: прежде чем обзавестись домом и заняться делом, они, едва приступив к труднейшей части философии, бросают ее, в то же время изображая из себя знатоков; труднейшим же я нахожу в ней то, что касается доказательств. Впоследствии, если по совету других – тех, кто занимается философией, – они пожелают стать их слушателями, то считают это великой заслугой, хоть и полагают, что заниматься этим надо лишь между прочим. А к старости они, за немногими исключениями, угасают скорее, чем Гераклитово солнце, поскольку никогда уже не загораются снова».