Никита Николов - Модели личностного бытия в концепции триединства мироздания

Также интересной нам кажется позиция Н. А. Бердяева, изложенная в работе «Смысл творчества» относительно онтогносеологических задач философии, а именно: «найти наиболее совершенную формулировку истины, увиденной в интуиции, и синтезировать формулы. Убеждает и заражает в философии совершенство формул, их острота и ясность, исходящая от них свет, а не доказательства и выводы. Доказательства всегда находятся в середине, а не в началах и не в концах, и потому не может быть доказательств истин начальных и конечных» 87.

Интересной нам кажется данная позиция не потому, что мы хотим избежать объективность логики научного доказательства нашей гипотезы, но потому, что для решения поставленной проблемы параграфа мы будем учитывать возможности интуитивного знания. Данный подход не противоречит позиции современных авторов, исследователей феномена эвристической интуиции (К. Н. Суханов) 88. Эвристическая интуиция, по нашему мнению, является весьма подходящим инструментом для познания категорий личностного бытия, а особенно его трансцендентных форм души и духа.

Так как одной из задач нашего исследования была обозначена позиция расширения трансцендентного познания, мы под этим утверждением понимает возможность расширения горизонта личностного бытия с уровня абсолютизированного духа, как числовой эманации цифры, до границ сознания души, как буквенной эманации слова, для разрешения проблемы предельности границ познания. Для решения данной задачи мы обратимся к постнеклассической философии, с учётом, что постмодернизм сегодня стал уже классикой и в искусстве, и в философии науки, то есть к философии рецептуализма, и его новейшей форме – философии трёхмерности 89.

Поэтому в первом параграфе нашего исследования, посвящённого именно методам творчества новых смыслов в теории познания духа, мы и рассмотрим её (задачи расширения границ трансцендентального познания) решение.

Данный анализ будет актуален также и для последующих глав, где раскрывается сущность лабораторий и механизмов творения новых смыслов в познании и тела, и души, что позволит нам далее не повторяться в раскрытии и обоснования, используемых нами ключевых понятий и суждений о сущности мысли, её динамической природе, а также о наличествующих вариантах смещения, оформленных сознанием мысли – мыслеформы в процессе оформления их множества в единство тех или иных идей о природе души, духа и тела.

Поэтому наименование параграфа сложнее своим подходом в раскрытии в процессе исследования не только условий применения и самих методов творчества, но и механизма образования мыслей, так как материалы исследований философии рецептуализма, философии трёхмерности собственно и позволили нам выйти на данный предел исследований.

Дополняя нашу позицию относительно особенности рассмотрения механизма творчества, образования новых смыслов, мы отметим, что данный вопрос достаточно хорошо раскрыт в работе О. П. Рыбниковой, которая, сублимируя работы Ф. Ю. Левинсона-Лессинга, С. О. Грузенберга, Г. Уоллеса, указывала, что «возможно выделить трёхактность механизма творчества: усмотрение проблемы и зарождение идеи, поиск решения и воплощение» 90. Однако даже данный качественный анализ механизма творчества не показывает суть проблемы порождения мысли. Указанная механика творчества не объясняет, почему только на базе первой моделирующей системы русского языка сегодня появилось различие различения (различение) души от духа, а моделирующей системы всех 24 официальных европейских языков, а также древнегреческого, латинского, иврита, китайского языка не позволили и сегодня различать данные события глубинно, эссенциально. Именно поэтому и привлекаются положения теории азбучных планов для разрешения вопроса особенностей механизма творения либо псевдодуховных смыслов, либо духовных (критерии духовности знания мы ранее раскрывали, поэтому повторяться мы не будем).

Так, общенаучные методы познания в наиболее ранней своей редакции были проанализированы Аристотелем, однако, применяя их в познании субъективных уровней модели личностного бытия, он неизбежно сталкивался с таким семантическим и понятийным конгломератом, как «психе», не позволяющим языковой личности разделить онтологию души от онтологии духа.

Вместе с тем на процесс познания субъективных уровней личностного бытия в условиях материи древнегреческого языка уже на тот момент влияла «матрица порождения диалектических антиномий», «матрица шизо», «матрица зла», выражаемая в виде символов: А = М + W (сущность данной матрицы мы рассмотрим в данном параграфе далее). Особенность структурного присутствия данной матрицы в древнегреческом языке ранее уже отмечал А. А. Свиридов.