В подтверждение этого можно заметить, что всего лишь через два поколения после Зенона один из величайших логиков Древнего мира Хрисипп из Сола внес так много уточнений в изначальные положения стоицизма, что Диоген Лаэртский сообщает: «Не будь Хрисиппа, не было б и Портика» [12] Цит. по: Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. – М.: Мысль, 1986. С. 301.
. Под этим имелась в виду серьезность тех новаций, которые он привнес в учение стоиков. Но еще до Хрисиппа, равно как и после него, истинность этого учения оспаривалась представителями эпикурейства и скептицизма, а само оно в своей эволюции выявило три самостоятельных периода, которые без особых затей стали называть ранней, средней и поздней Стоей.
Одно из новшеств Эпиктета заключалось в разработке замысловатой «этики ролей» – морального подхода, основанного на вдумчивом отношении к различным ролям, исполняемым нами в жизни. В их число входят: главная роль – человека, живущего в обществе; роли, выбираемые нами, – например, отца или друга; а также роли, задаваемые нам обстоятельствами, – например, сына или дочери. Предложенная Эпиктетом ролевая этика была, в свою очередь, развитием и конкретизацией похожей теории, разработанной Панетием Родосским, философом средней Стои, жившим в 185–109 годах до н. э.
Теперь я хотел бы сосредоточиться на двух важнейших аспектах философии Эпиктета, поскольку именно они послужат опорой для наилучшего понимания и правильного использования этого «Руководства по стоицизму». Речь идет о так называемой дихотомии контроля и трех навыках стоической практики [13] Детальное обсуждение дихотомии контроля и трех дисциплин см. в книге: Pierre Hadot, The Inner Citadel: The Meditations of Marcus Aurelius , Harvard University Press, 2001 (в особенности главы 5–8).
.
Дихотомия контроляобозначается Эпиктетом в самом начале «Энхиридиона»:
Из существующих вещей одни находятся в нашей власти, другие нет. В нашей власти мнение, стремление, желание, уклонение – одним словом все, что является нашим. Вне пределов нашей власти – наше тело, имущество, доброе имя, государственная карьера, одним словом – все, что не наше.
Изложенное современным языком, это положение означает, что мы отвечаем только и исключительно за вынесенные нами суждения, принятые нами мнения и разделяемые нами ценности, а также за наши решения действовать или бездействовать. И ни за что больше. Мы даже не властны контролировать нашу умственную активность, которая, по мнению современной науки о мозге, во многом осуществляется без нашего участия. На все остальное – в особенности на такие внешние обстоятельства, как здоровье, богатство, репутация и тому подобное, – мы можем пытаться влиять, но в конечном итоге они зависят от поступков других людей, а также от сложившихся обстоятельств. Как и в упомянутой выше «Молитве о душевном покое», основная идея здесь в том, что нам нужно культивировать в себе мудрость различать между тем, что находится в рамках нашего контроля, и тем, что остается вне его, воспитывая в себе смелость энергично подступаться к первому и с невозмутимостью принимать второе.
Дихотомия контроля не была изобретением Эпиктета: он просто выдвинул ее в центр своей версии стоицизма. В отличие от своих предшественников, Эпиктет сформулировал дихотомию контроля наиболее ясно, всесторонне исследовал вытекающие из нее следствия и неизменно обращался к ней в своей практике учителя философии. При этом более ранний вариант этой идеи можно найти у Сенеки: тот противопоставлял добродетель, всегда остающуюся на совести самого человека, внешним обстоятельствам, всецело определяемым Фортуной [14] См., например, письма Сенеки: 9.13; 36.6; 51.9; 59.18; 66.22, 34 и 50; 74.1 и 19; 76.21 и 32; 82.5; 85.40; 92.24; полностью 98-е; 118.4; 119.11. Луций Анней Сенека. Нравственные письма к Луцилию. – М.: Наука, 1977.
. Дихотомию контроля можно обнаружить и в сочинении Цицерона «О пределах блага и зла». И хотя Цицерон, живший между 106 и 43 годами до н. э., принадлежал скорее к школе скептиков, а не стоиков, он сочувственно относился к стоицизму, узнав о нем от Посидония, представителя средней Стои, – то есть из первых уст. Более того, именно Цицерон, на мой взгляд, предложил лучшую из встречавшихся мне метафор, позволяющую правильно понять дихотомию контроля:
Ведь подобно тому, как кому-то нужно прицелиться, бросая копье и стреляя из лука во что-то, так и мы понимаем предельное благо. В этом сравнении стрелок или метатель должен делать все, чтобы прицелиться; именно это [старание] делать все для достижения объекта оказывается чем-то вроде того предела, который в жизни мы называем высшим благом; само же поражение мишени есть только предмет выбора, но не предмет желания [15] Цит. по: Марк Туллий Цицерон. О пределах блага и зла. Парадоксы стоиков. – М.: РГГУ, 2000. С. 137.
.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу