Массимо Пильюччи - Счастливая жизнь. Руководство по стоицизму для современного человека. 53 кратких урока ныне живущим

Несмотря на то что я предлагаю внести изменения в учение Эпиктета, мне хотелось бы обосновать их посредством того же самого философского метода, каким пользовались сами стоики. Моя версия – Стоицизм 2.0 – тесно связана с семью темами, в рамках которых мой подход более или менее существенно расходится с воззрениями Эпиктета. Ниже эти темы прорабатываются в том же порядке, в каком они появляются в «Энхиридионе» / «Руководстве». Первое приложение к моей книге состоит из таблицы, в которой в виде прямого, параграф за параграфом, сопоставления «Энхиридиона» и «Руководства по стоицизму для современного человека» отражена каждая серьезная новация, внесенная мною. Приложение окажется полезным для читателей, желающих детально разобраться в сути моего начинания.

Хотя представление о том, что стоики идут по жизни, сурово сжав зубы, и является неверным стереотипом, доля правды в нем все же есть, поскольку умение переносить тяготы судьбы определенно относится к стоическим добродетелям. При этом Эпиктет и даже Сенека – который был в некотором смысле самым гуманным представителем школы – зачастую заходят гораздо дальше, открыто поощряя нас презирать «внешние вещи», то есть такие блага, как здоровье, богатство, доброе имя и тому подобные. Такой подход вытекает из основополагающего постулата стоической доктрины, согласно которому добродетель есть единственное благо, а все остальное остается «предпочитаемым безразличным». На подобных вещах можно останавливать свой разумный выбор, но только если это не портит нравственный облик того, кто такой выбор делает.

Сократ, который изначально сформулировал эту идею, позже ставшую позицией стоиков, в диалоге «Евтидем» спорит с двумя софистами – с самим Евтидемом и его братом Дионисидором. Одним из центральных мест диалога (279–282) служит восхваление Сократом мудрости: он объясняет, что одна только мудрость имеет значение, ибо мудрые люди преуспевают во всяком своем начинании и в результате благоденствуют. Счастье, утверждает он, происходит не из обладания имуществом или знанием, а из разумного пользования тем и другим. Сократ идет еще дальше: по его утверждению, если кто-либо не мудр, то ему вообще лучше жить без имущества и знаний, ибо над таким человеком неизменно довлеет риск неразумного пользования ими, а это хуже, чем не иметь их вовсе.

Обратим внимание, однако, что из позиции Сократа не следует необходимость презирать внешние вещи. Не предполагает эта позиция и того, что воспитание в себе добродетели (или мудрости) нужно доводить до полного исключения из жизни внешних вещей. Сам Сократ явно не делал этого, и принять столь радикальный взгляд – значит, перейти на позицию киников. Как известно, эксцентричного Диогена Синопского, воплощавшего ее практически, Платон называл «Сократом, сошедшим с ума».

И действительно, Сократ четко дает понять, что невозможно упражняться в добродетели, полностью избегая вещей внешних. Человек мудр или добродетелен (как можно заметить, я использую эти слова в качестве взаимозаменяемых) ровно настолько, насколько искушен он в пользовании внешними вещами.

Хороший способ понять мою идею – поразмышлять о ней в терминах того, что в современной экономике называют лексикографическими предпочтениями. По наблюдению экономистов поведенческой школы и вопреки постулатам классической экономической теории, люди убеждены, что не все желаемые блага можно заменить на иные блага равной экономической ценности. Человек, скорее, группирует вещи, которые хочет заполучить или которые его интересуют, в отдельные «наборы», упорядочивая их содержимое в соответствии с их важностью для себя. В то время как составляющие одного «набора» могут обмениваться друг на друга, элементы разных «наборов», как правило, друг на друга не меняются.

Позвольте привести конкретный пример. В обыденной жизни мой «А-набор» включает в себя, предположим, мою дочь. Я забочусь о ее благополучии, ее будущем и тому подобном. В мой «Б-набор» входит оранжевый «Ламборгини» – машина моей мечты. У меня вполне могло бы появиться желание – если бы, конечно, я мог себе такое позволить, – обменять кучу денег (которые также входят в «Б-набор») на «Ламборгини». Это было бы нормально. Однако обмен благополучия моей дочери или ее будущего на автомобиль просто-напросто не обсуждается.

Рассуждая по аналогии, я полагаю, что современные стоики должны рассматривать добродетель в качестве единственного элемента, заслуживающего включения в «А-набор», а вещи внешние – в качестве элементов, сгруппированных в наборы низшей значимости. Иначе говоря, моя дочь переходит в «Б-набор», а «Ламборгини» – в «В-набор». Добродетель же не только остается наивысшим благом, но и является единственным элементом в своей категории – и потому не может обмениваться ни на что другое. Тем не менее внешние вещи – тоже блага, хотя и более низкого порядка, и избегать или презирать их нет никакого смысла. По сути, они служат незаменимым сырьем, из которого мы извлекаем свою добродетель. И, если уж на то пошло, в вакууме ее культивировать нельзя.