Энтони Флю - Бог есть - как самый знаменитый в мире атеист поменял свое мнение

Третьей поразительной особенностью рассказов является роль женщин. (О ней многие знают; для меня она также не является чем-то новым.) В античном мире, как у евреев, так и у язычников, женщины на суде признавались свидетелями, не заслуживающими доверия. И даже в то время, когда Павел обращался к народному преданию об Иисусе в 15-ой главе Первого послания Коринфянам, он писал: «Всё было именно так, как мы рассказали. Он был распят за грехи наши, по Писанию, воскрес в третий день, по Писанию, а затем Он явился...», – и далее Павел предлагает список мужчин, – «Кифе, Иакову, другим из числа первых учеников, пятистам братьям в одно время, а после всех и мне». Нам остаётся лишь поднять руки и сказать: «Прошу прощения, Павел, а где же женщины?». Ответ в том, что даже в начале 50-ых годов общественная традиция затирала образ женщин в рассказе, поскольку ей было известно, что это приводит к проблемам. И мы видим проблему, с которой они столкнулись, когда мы читаем работы Цельса, который спустя столетие выражает своё презрение к факту воскресения, говоря: «Эта вера основана лишь на свидетельстве нескольких истеричных женщин».

Так что является удивительным то, что у Мафтея, Марка, Луки и Иоанна мы читаем о Марии Магдалине, о других Мариях и обо всех остальных женщинах. Из всех людей Мария Магдалина (как нам известно, в прошлом она являлась представительницей древнейшей профессии) была выбрана в качестве основного свидетеля: именно она присутствует во всех четырёх Евангелиях. Как историки мы обязаны заметить, что если бы эти истории были выдуманы пять лет спустя, не говоря уже о тридцати, сорока и пятидесяти годах, они бы никогда не назначили Марии Магдалине исполнять такую роль. Поместить в них Марию – это (с точки зрения апологетов христианства, желающих объяснить скептически настроенной публике, что Иисус действительно воскрес из мёртвых) как выстрелить себе в ногу. Но для нас, как историков, данный факт является настоящим золотоносным песком. Ранние христиане никогда бы такого не придумали. Истории о женщинах, которые обнаружили пустой гроб, а затем встретили воскресшего Иисуса, должны рассматриваться в качестве полностью исторических.

Итак, перейдём к четвёртой и последней невероятной особенности Евангелий. Здесь я говорю как проповедник, который проповедовал практически каждое пасхальное воскресение на протяжении последних тридцати пяти лет. В западной традиции проповедники, которые на Пасху проповедуют о воскресшем из мёртвых Иисусе, стремятся проповедовать о нашей собственной будущей жизни, о нашем воскресении или о нашей дороге на небо. Но в рассказах о воскресении у Матфея, Марка, Луки и Иоанна нет ничего о нашей будущей жизни. В противоположность этому, почти всякий раз, когда Павел упоминает о воскресении, он так же поднимает вопрос о нашей будущей жизни. В Послании к Евреям нам говорят о воскресении Иисуса и о нашем будущем воскресении; в Книге Откровения мы снова находим связь между нашим воскресением и воскресением Иисуса. Иустин Мученик, Игнатий Антиохийский и Ириней по уже сложившейся традиции единодушно заявляют: «Мы вспоминаем о воскресении Иисуса, чтобы поразмышлять о нашем собственном».

Но Матфей, Марк, Лука и Иоанн не говорили: «Иисус воскрес, поэтому и мы однажды воскреснем». Для некоторых людей это часто оказывается сюрпризом, но они говорили: «Иисус воскрес – следовательно Он действительно был Мессией. Бог начал творить нечто новое. У нас появилось поручение, которое необходимо исполнить. Более того, мы оказались в числе поклоняющихся этому Иисусу, поскольку мы обнаружили, что Он воплотил Бога Израиля, Творца Вселенной». Другими словами, эти рассказы, какими мы их видим в Евангелиях, возвращаются к простому описанию истории, в которой нет и намёка на утверждения типа «Иисус воскрес, поэтому и мы однажды воскреснем», которые мы без проблем находим у Павла, начиная с конца 40-ых годов. Таким образом, мы должны сделать вывод о том, что эти рассказы возвращаются к тому времени, когда послания Павла ещё не были написаны, когда перед нами предстаёт очень-очень ранняя церковь, пребывающая в шоке от такого совершенно неожиданного события, как воскресение, и пытающаяся понять, что оно значит.

На основании всего этого я прихожу к определённым выводам. Чтобы объяснить подъём раннего христианства и чтобы объяснить существование этих четырёх рассказов о воскресении, а также отдельных моментов из Книги Деяний и посланий Павла, мы должны признать, что наиболее ранняя церковь действительно верила, что Иисус телесно воскрес из мёртвых. У нас нет никаких сведений о ранних христианах, которые верили во что-то другое. Но каким образом мы, как историки, можем объяснить это?