Людвиг Витгенштейн: Записки о цвете

Способность к такому видению нам трудно представить. Однако мысленный эксперимент показывает, что наши цветовые понятий не абсолютны. Витгенштейн к тому же допускает до некоторой степени различные цветовые понятия у разных групп людей (ЗоЦ III, 32). В этом отношении можно выделить следующие группы примеров: 1. Нарушение в восприятии цветов и неправильное употребление цветовых понятий; 2. Наличие странных, но допустимых исключений в нашей системе цветовых понятий, не обусловленных нарушением зрительного восприятия; 3. Несводимость разнообразных языковых игр к единой системе цветов.

Остановимся на каждой группе примеров подробнее.

1. При дальтонизме «наблюдаются» нарушения восприятия красного и зеленого или синего и желтого участков спектра. Очень редко встречается ахроматопсия - полная слепота к цвету, которая также бывает разной, например цвета будут для человека с полной слепотой к цвету представляться оттенками серого и различаться только по светлости. При дальтонизме противопоставление красного и зелёного или синего и желтого цветов может не иметь смысла. И требование получить отдельный красновато-зелёный (не коричневый) цвет при дальтонизме может оказаться непонятным и восприниматься как абсурдное. Но и при нарушении восприятия дальтоник способен поддерживать языковые игры по описанию цветов и оттенков. Можно ведь прожить жизнь и не заметить собственного дальтонизма (ЗоЦ III, 31).

Цветовые понятия в рамках языковых игр обладают определенной (но не абсолютной) жёсткостью. Дальтоник не может сконструировать полностью независимую индивидуальную языковую игру с собственными цветовыми понятиями. Дальтоник просто употребляет наши понятия цвета неправильно. И дальтоника нельзя научить правильному словоупотреблению. Как нельзя слепому объяснить видение чего-то как красного (ЗоЦ I, 81). Никакое ‘внешнее’ описание феномена не устранит незнания слепого. Так, и я могу наблюдать и изучать дальтонизм, но не видеть глазами дальтоника (ЗоЦ I, 82). Переходу от нормального зрения к дальтонизму или к полной слепоте сопутствует частичное или полное выпадение (вплоть до полного непонимания) из соответствующих повседневных языковых игр.

Остается открытым вопрос: насколько человек с нормальным восприятием цветов может иметь отличные от наших цветовые понятия. И это всё тот же вопрос о жесткости цветовых понятий, вопрос о границах релятивизации цветовых понятий относительно языковых игр.

2. Человек научается использовать выражение ‘...оватый’. Его просят показать, скажем, красновато-желтый. Он научается распознавать цвета с большим или меньшим содержанием красного. Но если попросить затем указать на красноватозеленый, человек растеряется и не сможет понять просьбу (ЗоЦ III, 30). Такое продолжение последовательности цветов красных оттенков едва ли возможно (ЗоЦ III, 38). Человек может указать на оливковый цвет. И мы способны понять такое указание. Но, скорее всего, мы в таком случае скажем: оливковый цвет можно назвать красновато-зелёным, однако не в том же смысле, что и розовый цвет называют иногда красноватобелым. Определенная осмысленность в назывании оливкового цвета красновато-зелёным указывает на следующее: невозможность представить отдельный красновато-зеленый цвет принадлежит принятой ‘геометрии’ или ‘математике’ цвета и отражает логику наших цветовых понятий. Логика цветовых понятий изначально связана с соответствующими ‘эмпирическими’ языковыми играми и только потом становится относительно независимой, отдельной языковой игрой по правилам строгой системы цветов. Поэтому можно воспроизводить языковую игру как игру с одними лишь понятиями, например, как в случае с обозначением отношения между светлостью отдельных цветов или оттенков. Поэтому можно представить или предположить существование осмысленных, но ‘нерелевантных’ языковых игр.

Витгенштейн показывает, насколько не обязательны и не тождественны цветовые понятия в рамках разнообразных языковых игр. Художник может не иметь вовсе никакого представления о чистых цветах (ЗоЦ III, 28). Пусть некоторые не могут понять оранжевый как красновато-жёлтый. Выражение ‘красновато-жёлтый’ имеет для них смысл только в порядке указания на определенное место при переходе от красного к жёлтому. Здесь и ‘красновато-зелёный’ не будет проблемой. Однако они не научатся смешивать цвета и использовать понятие ‘красноватый’ (ЗоЦ III, 129). Витгенштейн говорит: «Верно ли сказать, что в наших понятиях отражается наша жизнь? Они находятся в её центре» {ЗоЦ III, 302).