Людвиг Витгенштейн - Записки о цвете

243. Не стремятся называть посредника окрашенным в белое, если черные и белые клетки (шахматная доска) видятся сквозь него неизменными, даже если он изменяет другие цвета на более бледные.

244. Серый и слабо светящийся или освещенный белый в некотором смысле могут быть похожим цветом, ибо, если я рисую этот, я, возможно, должен на палитре смешать и тот.

245. Вижу ли я нечто серым или белым, может зависеть от того, как я вижу окружающие меня освещённые вещи. Для меня в одном контексте цвет является белым при плохом освещении, в другом контексте серым при хорошем освещении.

246. Ведро, которое я вижу перед собой, покрыто глазурью и отблёскивает белым. Для меня невозможно назвать его серым или сказать: «На самом деле я вижу его серым». Но на нём - блик, который гораздо ярче, чем остальная его поверхность, и, поскольку оно округлое, есть плавный переход от света к тени без того, чтобы казаться иначе окрашенным.

247. Какой цвет у ведра в этом месте? Как я должен решить?

248. Хотя феноменологии не существует, феноменологические проблемы всё-таки есть.

249. Хочется сказать: «Примешиванием красного цвет не разбавляется, примешиванием белого разбавляется». С другой стороны, розовый или бледносиний не всегда воспринимаются как разбавленные.

250. Можно ли сказать: «Блестящий серый - это белый»?

251. Обдумываемые нами затруднения относительно сущности цветов (с которыми в своей теории цвета хотел разобраться Гёте), содержатся уже в том, что у нас есть не одно понятие о совпадении цветов, но несколько родственных друг другу.

252. Вопрос в следующем: Какой вид должен иметь зрительный образ, если мы должны назвать его и окрашенным, и прозрачным посредником? Или еще: Как должно выглядеть нечто, чтобы казаться нам как окрашенным, так и прозрачным? Это не вопрос физики, но он связан с вопросами физики.

253. Как устроен наш зрительный образ, который мы называем зрительным образом цветного прозрачного посредника?

254. По-видимому, есть то, что можно назвать ‘цветами материала’ и ‘цветами поверхности’.

255. Наши цветовые понятия иногда ссылаются на субстанцию (снег бел), иногда - на поверхность (стол - коричневый), иногда - на освещение (при красном закате), иногда -на прозрачное тело. Разве также нет применения к месту в зрительном поле, логически независимого от пространственного контекста? Разве я не могу сказать: «Там я вижу белое» (и это нечто нарисовать), даже если я совсем не могу истолковать зрительный образ пространственно? (Пятна цвета.) (Я думаю о пуантилистоком способе письма.)

256. Суметь вообще назвать цвет не значит суметь его точно воспроизвести. Вероятно, я могу сказать: «Вот там я увидел нечто красноватое», и всё же я не могу смешать цвет, который я признал бы за тот же самый.

257. Нарисуй то, что ты видишь, когда закрываешь глаза! И всё же ты можешь это приблизительно описать.

258. Подумай о цвете отполированного серебра, никеля, хрома и т.д. или о цвете царапин на этих металлах.

259. Я даю цвету имя ‘F’ и говорю, это - цвет, который я вижу там. Или, положим, я рисую свой визуальный образ и говорю: «Я вижу так». И каков же цвет в этом месте моего образа? Как я его определяю? Скажем, я ввожу слово ‘кобальтово-синий’: Как я закрепляю, чем является ‘К’? В качестве образца я могу взять бумажку этого цвета или краситель в банке. Как я теперь определяю, что поверхность (например) имеет этот цвет? Всё зависит от метода сравнения.

260. То, что можно назвать общим впечатлением «цветного» от поверхности, не является какой-то разновидностью арифметического среднего всех цветов поверхности.

261. [«Я вижу (слышу, чувствую и т.д.) X». «Я наблюдаю X». В первом и во втором случае X не обозначает одно и то же понятие, даже если в обоих случаях обозначает одно и то же выражение, например, «боль». Ведь из первого предложения может вытекать вопрос «Какую боль?», и на него можно ответить, уколов спрашивающего иголкой. Но на вопрос «Какую боль?», вытекающий из второго: предложения, ответ должен быть другого вида, например: «Боль в моей руке».]

262. Я мог бы сказать: «Это место в моём зрительном поле имеет вот этот цвет (совершенно помимо какой-то трактовки)». Но для чего я бы использовал это предложение? «Этот» цвет должен ведь быть таким, который я могу воспроизвести. И должно быть определено, при каких обстоятельствах я о чём-то говорю, что оно имеет этот цвет.

263. Вообразите, что кто-то показывает на точку в радужке на лице Рембрандта и говорит: «Стена в моей комнате должна быть покрашена в этот цвет».