Ромен Роллан: Вселенское Евангелие Вивекананды

Таково же и знаменитое учение Docta Ignorantia христианских мистиков: познание сверх всякого познания. Ни один человек в мире не описал его с такой психологической мощью и полнотой, как Св. Иоанн Де-ла-Круа в своем знаменитом трактате Темной Ночи - двойной ночи, Ночи чувств, Ночи ума. Primo derelinquere omnia sensibilia, seconde omnia intelligibilia… " сказал уже святой Бонавентура (Itineratium mentis ad Deum). } Она должна освободиться даже от мысли о Боге, чтобы стать единой с ним. { "Душа должна быть лишенной формы(),если она хочет, чтобы никакое препятствие не мешало ей быть наполненной и просветленной первоначальной Природой(VI,9, 7). Первичное Начало, не имея в Себе различия, присутствует всегда, и мы сами предстоим Ему всегда, когда и в нас тоже нет различия(VI,9, 8). Душа должна удалить от себя зло, добро и что бы то ни было, чтобы принять Бога один на один… Она даже не будет знать, что соединилась с Первичным Началом(VI,9, 7). Она не есть более ни душа, ни ум, ни движение… Сходство () с Богом должно быть полным. Душа, наконец, не думает о Боге, ибо она вообще не думает…(VI,7, 3, 5). Когда душа стала подобной Ему, она вдруг видит, как Он появляется в ней: нет более расстояния, нет двойственности, оба составляют одно ()… Такому единению подражают в нашем мире любящие и любимые, которые стремятся к слиянию в одно"(VI,7, 34). } Когда душа достигает этого, Он является в ней. Она стала Богом, или лучше, - она есть Бог… {} Так центр совпадает с другим центром… Это совершенное тождество. Душа вернулась в Себя. Она вновь возвратилась в Себя '). {Плотин часто испытывал этот великий экстаз. Таково определенное свидетельство Порфирия:

"Бог являлся ему, Бог, не имеющий ни формы ни образа, тот бог, который выше разума. Я сам, Порфирий, приблизился однажды в жизни к этому богу и соединился с ним. Мне было шестьдесят восемь лет. Именно это единение составляло цель всех желаний Плотина. В то время как я пребывал с ним, он четыре раза испытывал это божественное наслаждение… То, что происходит при этом, невыразимо…"

Поэтому крайне интересно узнать из уст самого Плотина о впечатлении этого состояния. Особенно поражает нас здесь чувство ужаса, испытываемое душой, которая приближается к Единению с божеством и не может долго выносить подобного напряженного состояния. "Здесь, в этом мире, душа, приближаясь к тому, что не имеет формы, каждый раз бежит, - она страшится видеть перед собой только ничто…" ().

И я думаю, читая эти строки, о смертельном ужасе, который переживал юный Вивекананда в его первые посещения Рамакришны, когда проникновенный учитель впервые позволил ему испытать головокружительное соприкосновение с бесформенным Абсолютом.

"Душа, - продолжает Плотин (и дальнейшая часть его описания может быть отнесена к тому, что переживал Вивекананда), – нисходит обратно с радостью, она падает, пока не встретит какого-либо воспринимаемого чувствами предмета, на котором она останавливается и отдыхает.. ." (VI, 9,3-9, 10).

Дж. А. Саймондс говорит также: "… Пространство, время, чувство исчезали постепенно и быстро… Мир терял всякую форму и содержание. Но мое "я" продолжало существовать во всей своей ужасной остроте, с тоской чувствуя, ощущая с тревогой, что вот-вот действительность исчезнет, как лопается мыльный пузырь… Страх близкого уничтожения, невыносимое ощущение, что это момент последний, что я достиг края пропасти, достоверного сознания вечной прозрачности, - оторвали меня от моего сна… Первое чувство, которое вернулось ко мне, было осязание… Я был счастлив, что спасся из бездны… " (Одно из многочисленных современных свидетельств, приводимых Вильямом Джемсом, в главе "Мистицизм" его Религиозного Опыта.)

Но великий мистик, подобный Плотину, не успев коснуться ногою земли, снова мечтает лишь о том, от чего только что бежал… Это смертельное головокружение не перестает его притягивать. Душа, изведавшая страшное Единение, жаждет обрести его вновь. И она возвращается к Бесконечному.}

Я уже достаточно сказал, чтобы возбудить во всяком индусе желание ближе узнать своего брата иогина, который в последний час Греции, в величественном закате солнца, сочетал Платона с Индией. И этот божественный брак, где эллинский гений был мужем, обладавшим Киртаной - вдохновенной вакханкой, дал ее мыслям красоту порядка и мудрой гармонии, в силу которой она является одной из наиболее совершенных мелодий духа. Первым плодом этого союза была великая христианская Мистика первых времен.