Людмила Микешина - Философские идеи Людвига Витгенштейна

. Однако со временем стало понятно, что смысловое "поле" этой философии в действии все же сильно деформируется при таком изложении. Чем более внятно воссоздаешь ее в форме учения (выявлением и приведением в систему основных тезисов ), тем больше утрачивается суть того, над чем бился, чего достиг автор [5] Меня уже давно не покидает мысль, что тексты Витгенштейна часто прочитываются не в том ключе, в каком их создавал автор. Настроение, созвучное этому, я встретила не так давно и в одной из статей Г.Х. фон Вригта. . Становится понятным: нужно постараться хоть как-то передать то, что было для него главным, - творческий практикум концептуальных прояснений. Строго говоря, это - невыполнимая задача: поведать о том, что, по убеждению самого Витгенштейна, может быть лишь содеяно и продемонстрировано - показом, сказыванию же (оформлению в теорию) не поддается [6] Невольно вспоминаются пояснительные реплики философа: "Разве расскажешь , как звучит кларнет?" и т.п. Во второй период творчества Витгенштейн стремится более убедительно, чем в Трактате , реализовать свой принцип: "Философия - не теория, а деятельность". . В самом деле, его "поздние" работы намеренно атеоретичны. Они полны нескончаемых вопросов, на которые не получаешь сформулированных ответов, изобилуют примерами концептуальных ловушек и множеством изощренных методик выхода из тупиков. И именно эти, процедурные , наработки составляют главную ценность. Понять, освоить их позволяет лишь самостоятельное (от первого лица) штудирование - под этим углом зрения - текстов позднего Витгенштейна. Сделать это за кого-то и передать ему такой род знания пересказом не получается [7] Витгенштейн, например, так иронично пояснял подобные ситуации: никто не может за меня (и тебя тоже! - М.К.) продумать мысль, как невозможно за другого надеть шляпу, то есть совершить в третьем лице любое действие от первого лица. . Как же все-таки познакомить читателя с философской техникой Витгенштейна, ввести в особый мир его философского творчества ? Выход практически один: отразить в изложении, насколько возможно, "текстуру" его размышлений, примеры концептуальных сбоев, приемы философских прояснений [8] Попытка такого ознакомления с философией Витгенштейна представлена, например, в статье: Козлова М.С. Размышления о феноменах сознания в работах позднего Л.Витгенштейна // Проблема сознания в современной западной философии. М., 1989. С. 190-213. . Понятно, что подобное изложение может показаться кому-то скучно-подробным. Но дело в том, что Витгенштейн вообще философ тщательного, детального анализа. В своих философских изысканиях он избегает "общих мест", считая, что они мало что дают и ощутимо сбивают с толку. То, что интересует этого оригинального мыслителя без внимания к деталям, нюансам просто не уловить. Тексты с попытками воссоздания его приемов, процедур адресованы специалистам , способным извлечь из них какой-то толк, и тем, кто по тем или иным причинам всерьез заинтересован сутью дела. При более популярном изложении смысл того, над чем всю жизнь трудился Витгенштейн, ускользает [9] Между тем его методики развенчания "призраков языка" - ценность культуры, и очень жаль, если они и далее будут оставаться для нас (во многом запутавшихся в тенетах слов) лишь областью чужой компетенции. . Но характеризуя ту или иную его идею (или концепцию) в целом, все-таки приходится воссоздавать мысли философа более или менее связно . Тем самым они невольно переводятся - в нашем случае это принцип языковых игр - из методологического модуса в теоретический . Отсюда слишком ощутимое присутствие того, кто "выстраивает" мысли автора в подобие теории и нежелательный эффект восприятия и усвоения его концепции именно в этом, не свойственном ей ключе. Такова ситуация, о которой нельзя не предупредить читателя.

Как же возникла идея языковых (концептуальных) игр и в чем ее суть? Известно, что Людвига Витгенштейна привел в философию интерес к комплексу проблем символической логики, оснований математики и логического анализа языка. Успехи в этой области (мысли Г.Фреге, Б.Рассела и др.) вдохновили его на поиск предельно ясной логической модели знания-языка, общей матрицы предложения , в которой была бы явлена суть любого высказывания [10] Предложения со сказуемым , - утверждающего (отрицающего) нечто о неком предмете (группе предметов) и, стало быть, о чем-то повествующего, а потому обладающего истинностными возможностями . , а, стало быть, - так думалось автору - и мысленного постижения фактов , этой основы основ подлинного знания о мире . Разработанная Витгенштейном в 1912-1914 гг. концепция базировалась на трех принципах: толковании предметных терминов языка как имен объектов; элементарных высказываний - как логических картин простейших ситуаций (или, иначе говоря, конфигураций объектов ) и, наконец, сложных высказываний (логических комбинаций элементарных предложений) - как картин соответствующих им комплексных ситуаций - фактов . В результате совокупность истинных высказываний мыслилась как картина мира . Тщательно продуманная логическая модель "язык - логика - реальность" была представлена в "Логико-философском трактате" (ЛФТ), увидевшем свет в 1921 году. Идеи трактата произвели сильное впечатление и вызвали большой резонанс в умах и работах исследователей в области философии языка и логики науки [11] Прежде всего, притом задолго до публикации оригинала, их воспринял Рассел. В 1914 г., читая лекции в Гарварде (США), он отметил, что излагает идеи своего талантливого ученика Л.Витгенштейна. Позже свой вариант подобной концепции знания Рассел назовет "логическим атомизмом" (см.: Russel B . Mysticism and logic. L., 1954. P. 11). . Пожалуй, наибольшим было его стимулирующее влияние на участников Венского кружка - Р.Карнапа, Ф.Вайсмана и др., да и на всю программу логического позитивизма, изложенную в манифесте " Научное миропонимание " (1929).

Читать дальше