Симон Кэлуа - Идеализм в истории философии [Словарь, Т. 2. (Г,Д,Е,Ж)]

Здесь Гейлинкс приближается к пантеизму Спинозы и Мальбранша, но отличается от них тем, что выделяет материю, которая не может слиться с Богом вследствие её бездушности (brutalitas). Материя, или внешний мир, есть протяженность в движении; она есть повод (occasio) для возникновения чувственных восприятий; но наш внутренний мир не дает нам никакого представления о внешнем мире и много прекраснее его.

Идея внешнего мира не зависит от показаний чувств; мы можем составить себе её из прирождённых разуму понятий. Логически, через отвлечение (ограничение) мы приходим к понятию простого тела, которое есть бесконечная протяженность; далее, тем же путём — к понятию о трёх измерениях, к понятию о частных телах и их делимости. Делимость не может иметь места без движения; движение заключается во взаимном приближении и удалении двух частей тела, следовательно, не составляет природы тела, а сообщается ему Богом.

Из понятия движения вытекает понятие времени, само по себе оно не имеет смысла, поэтому про Бога нельзя сказать, что Он существует во времени, человек же находится во времени благодаря своему телу, составляющему часть внешнего мира и находящемуся в движении. Разнообразие ощущений в духе может быть вызвано только многообразной материей: «Бог не мог сделать человека, не сотворив мира».

Человеческий ум стремится приписать вещам внешнего мира формы мысли и чувств. На самом деле вещи не бывают ни белые, ни чёрные, ни теплые, ни холодные, ни хорошие или дурные: все это субъективно; следовательно, мое могущество заключено во мне самом, моя деятельность мимолетна, в моем распоряжении только моя внутренняя жизнь.

«Там, где нечего мочь, нечего желать» — основное положение этики Гейлинкса, из которого вытекает определение добродетели: «virtus est rectae Rationis amor unicus» — добродетель есть исключительная любовь к истинному разуму.

С точки зрения морали существуют два рода любви: любовь пассивная, состоящая в умилении, и любовь активная, заключающаяся в твердом решении поступать известным образом; когда это решение сообразуется с показаниями разума, тогда деятельная любовь становится добродетельной. Добродетель сама по себе едина и проста; но, рассмотренная с различных точек зрения, она состоит из нескольких добродетелей.

Четыре главные суть:

1) «старание», заключающееся во внимательном и тщательном прислушивании к указаниям разума, подготовлением к чему могут служить занятия геометрией и арифметикой;

2) «послушание» — исполнение приказаний разума; эта добродетель дает истинную свободу;

3) «справедливость», указывающая нам меру в исполнении предписаний разума; следствием её является удовлетворение;

4) «смирение» — основание всего нравственного учения; оно заключается в contemptio sui prae amore Dei ас Rationis (презрение к себе из любви к Богу и разуму).

Оно слагается из семи обязанностей: не жалеть о жизни, когда Бог призывает человека; не стараться удерживать жизнь, но и не ускорять смерти; поддерживать своё тело и умножать род человеческий; выбрать деятельность, дающую возможность поддерживать жизнь; давать время от времени отдых уму посредством развлечений (но не смотреть на удовольствия как на цель жизни); быть довольным жизнью и не жалеть о том, что явился на свет.

Истинно смиренный человек не знает страданий, он доволен своей судьбой; страдает только тот, кто жалуется и думает только о себе.

Источник греха есть самолюбие, погоня за личным счастьем; не надо отвращаться от счастья, когда оно посылается Богом, но не надо искать его; надо исполнять повеления Бога просто потому, что Он повелевает, и не делать того, что Он запрещает, просто потому, что Он запрещает. Истинная молитва заключается в словах: да будет воля Твоя.

Добродетель дает истинное счастье, заключающееся в мире, глубоком спокойствии, ибо когда нет «я», нет и «моего» и исчезает всякая забота и тревога. Лучшая монография — v. d. Haeghen (Гент, 1886). Википедия

После перехода от католической веры к реформистской Гейлинкс боролся против схоластического и клерикального образа мысли и, исходя из дуализма Декарта, был основателем окказионализма – учения, согласно которому душевный процесс является поводом, побудительным случаем (occasion) для наступления соответствующего телесного процесса, а телесный процесс – поводом для наступления соответствующего психического процесса.

Само наступление какого-либо из этих процессов вызывается Богом. Поскольку мы являемся просто зрителями этого события (ибо о душе мы знаем мало, о теле – еще меньше, а о взаимодействии их – меньше всего), то нам не остается ничего другого, как безропотно следовать неизбежному ходу вещей: «Ita est, ergo ita sit» («Это так, следовательно, пусть будет так!»).