Константин Пигров - Бытие и возраст. Монография в диалогах

Так, возраст – это, конечно, объемность хронопоэзиса, и в то же время он существует и отсчитывается в последовательности, в измерении времени, ориентированном в направлении бытия-к-смерти. Как поётся в советской песенке: «Куда уходит детство, в какие города, и где найти нам средство…». Вывод напрашивается сам собой – прибегнуть к идее свернутых измерений, к идее, которой активно пользуется теория суперструн в отношении пространства. Эта теория гласит: существуют три развернутых измерения, а остальные пребывают в свернутом виде, в виде чрезвычайно плотно скатанных ковровых дорожек, которые, однако, при случае можно и развернуть. В спектре времён таких свернутых измерений как минимум не меньше.

Несоизмеримость текущих реалий времени с теми, которые как будто бы больше не отсчитываются, хотя формально и могут быть отсчитаны в том смысле, в котором можно сказать, что это яблоко зреет уже полчаса, указывает на свёрнутость этих измерений, их локализацию в некоторых потаённых горизонтах психики. Аналогия с теорией суперструн может быть продолжена. Так, если квантовая механика не располагает зондами для исследования «глубин микромира», параметры которых заданы в диапазоне так называемой планковской длины (то есть экспериментатору не добраться до крошечных свёртков пространства), то феноменология для доступного ей хронопоэзиса таким зондом в принципе располагает. При отлаженной интроспекции мы можем застать детство, какое оно сейчас, можем различить «уже-старость», свёрнутую в конвертик, а также и другие свернутые возрастные размерности, которым, возможно, так и не суждено развернуться. Правда, это апофатический зонд, и его датчики выдают неопределенность, состояния повышенной странности и необычности, ведь это для ego cogito предназначен зонд, там он выдаёт достаточно точную и подробную картинку. И тем не менее относительная доступность измерений-свёртков, указывает на сохранение темпорального объема бытия и, соответственно, его событийную вместимость. Пока вопрос «куда жить?» сохраняет характер реальной развилки и неоднозначности, живущий располагает большим временем, существенно большим, чем тот, для которого вопрос «куда жить?» не стоит. Больше времени у того, кто может запустить руку в боковые карманы времени, или сам при случае нырнуть в них, как ныряют в водоворот, с точки зрения постороннего наблюдателя «бросаясь неизвестно куда, выныривая неизвестно откуда». К таким «карманам», или сверткам, принадлежат сновидения, грёзы, забывчивости (в смысле «заигрался», «забылся»). Но, безусловно, интереснее и насыщеннее всего жгуты параллельных жизней, выходящие и выводящие в трансцендентную событийность. В этом, в частности, содержится и вполне метафизический ответ на вполне конкретный вопрос: как выиграть время, как прожить больше. Ответ таков: если в линейной проекции обрести дополнительное время сложно, это всегда можно сделать за счет наращивания объема и за счет, так сказать, задействования всего хроноресурса и обживания альтернативных размерностей. Жить, выдвинувшись в трансцендентное, не закрывая карманы других измерений, не отказываясь ни от одного из возрастов, вот то, что можно назвать истинным искусством долголетия в отличие от тщётных ухищрений, маниакального продления линейной проекции.

Другая аналогия. Всё большие куски пространства являются «гладкими», развернутые измерения, так сказать, не мешают друг другу простираться. Но если опуститься до микромасштаба, туда, где действуют квантовые эффекты, гладь сменяется шквалом, пространство становится неоднородным, раздёрганным, а его мерность – крайне неопределенной. Микромасштаб времени даёт отчасти сходную картину: в отличие от широкого течения реки Гераклита, реки времени, которая несёт (или омывает) все человекоразмерное сущее 120, здесь властвуют вихри, буруны и, наоборот, тихие стоячие заводи. То есть возраст – это как бы большое устойчивое время с собственной имманентной размерностью, а микромасштаб того или иного конкретного дня может дать вполне фантастические спецэффекты, они тоже аннигилируются в рамках возраста. Как бы там ни было, но тезис Делёза-Гваттари «каждому по собственному многообразию полов» 121следует дополнить: каждому – максимально возможную полноту возрастов.

К.П.: Я воспринимаю установку на «безудержную линейность» именно как концепцию материально-номадического расширения человечества во Вселенной. Вселенная предполагается как бесконечная в смысле дурной бесконечности Г. Гегеля. Человечество, однажды возникнув, будет жить вечно и никогда не прекратится. Соответственно, главная задача индивидуальной человеческой жизни – достижение персонального бессмертия. В этом направлении мы движемся, увеличивая продолжительность жизни с помощью медицинско-технических средств.