Умберто Эко - Отсутствующая структура. Введение в семиологию

Не секрет, что, совершая такую философскую операцию, Хайдеггер тем самым ставит под вопрос всю западную традицию, в которой бытие всегда мыслилось как "ousia" и, следовательно, как "присутст­вие" " (см. Einfuhrung, IV.4). Но если довести его мысль до логического конца, то под вопросом окажется само понятие "бытия". Тот, кто изучает язык как безосновность, изучает исходное различие, которое никак положительно не коннотируется и которое, хотя и побуждает к коммуникации, само по себе ни о чем не говорит, разве что о собст­венной нескончаемой "игре".

Жак Деррида — это тот мыслитель, который, начав с критики структурализма под влиянием Хайдеггера и Ницше, привел к логичес­кому завершению указанное направление философской мысли. При этом он сокрушает не только структурализм как философию (который «reste pris aujourd'hui, par toute une couche de sa stratification, et parfois la plus feconde, dans la metaphysique — le logocentrisme — que 1'on pretend au meme moment avoir, comme on dit si vite, "depassee"» (De lagrammatologie, pag.148) 6, он сокрушает само "онтологическое" мыш­ление, как того и желал Хайдеггер.

Если "различие" (difference), чье движение порождения Деррида называет differance, лежит в истоках всякой коммуникации, то она не поддается сведению к какой-либо наличной форме (р.83). Созидая все временные, человеческие, исторические горизонты, различные "эпохи", о которых говорит Хайдеггер, различие "en tant que condition du systeme linguistique, fait partie du systeme linguistique lui meme... situee comme un objet dans son champ."7 И стало быть, его невозможно описать как структуру.

Если различие — не более чем "след" (снова перед нами разрыв, "Ьёапсе", ^сорюцо^), то это не просто исчезновение источника: "elle veut dire ici que I'origme n'a meme pas disparu, qu'elle n'a jamais ete constituee qu'en retour par une non-origme, la trace, qui devient aussi 1'origine de 1'origine... Si tout commence par la trace, il n'y a surtout pas de trace origmaire" (p.90).8

Отметим, что подобный ход мысли имеет своим следствием ут­верждения, которые мы встречаем у классиков структурной лингвис­тики от Соссюра до Ельмслева. Соссюр говорил, что звук как матери­альная сущность не принадлежит языку, потому что языку принадлежит только система различий, которая наделяет звуки значениями. Выводы, к которым приходит Деррида, значительно расширяют сферу действия второго члена соссюровской оппозиции: не только система различий противопоставляется материальной реальности звука, но различие представляет собой структуру любой возможной материальной детерминации, такова структура детерминации, если ее еще можно назвать структурой. Но можно ли, ведь это уже не структура? Тогда что это?

Чтобы лучше понять, что у этой дефиниции различия есть свой "философский" резон, необходимо вернуться к нашему определению кода в его наиболее элементарном значении "системы". Система налагается на равновероятность источника информации для того, чтобы с помощью некоторых правил ограничить сферу

6 «сегодня все еще остается и в целом, и в его самом порой плодоносном метафизическом пласте логоцентризмом, который некоторые слишком скоропалительно полагают "превзойденным"»

7 "в качестве условия лингвистической системы само входит составной частью в лингвистическую систему помещаясь как объект в ее поле"

8 "(различие) означает здесь, что истоки никуда не делись, что оно и всегда-то было возвращением к не-изначальному, следом, который оказывается, таким образом, началом начал. Если все начинается со следа, то первоначального следа вообще не существует".

возможных событий. Система — это система вероятностей, сужающая изначальную равновероятность. Фонологическая система осущест­вляет выбор нескольких десятков звуков, встраивая их в оппозиции, и сообщает им дифференциальное значение. То, что было до этой операции, представляло собой недифференцированный универсум всевозможных шумов и звуков, соединяющихся вполне беспорядочно. Некая система начинает действовать, наделяя смыслом что-то такое, что первоначально этим смыслом не обладало, при этом некоторые элементы этого "что-то" возводятся в ранг означающих. Но пока системы нет и пока это нечто не наделено кодом, в нем возможно бесконечное количество сочетаний, которые обретут смысл только ПОЗЖЕ, после наложения какой-либо системы.

Что же это за нечто не-кодифицированное? Это источник инфор­мации или — если угодно — реальность. Это то, что до всякого семиозиса, то, что семиотика может и должна изучать, только если некая система ограничивает число возможностей, приводя это нечто к форме. Действительно, есть один-единственный способ изучать то, что может произойти в универсуме до- и не-кодифицированного, — прилагать к нему теорию вероятности. Но теория вероятности, ото­ждествляет ли она статистические законы с объективными законами хаоса-реальности или понимает их только как инструментарий, при­годный для предвидения, может сказать только одно: каким образом может произойти все что угодно там, где еще не оставила своего формирующего отпечатка система.