Умберто Эко: Отсутствующая структура. Введение в семиологию

Книга называлась "Заметки по семиологии визуальных коммуни­каций" и насчитывала двести страниц, включая те разделы, которые сейчас содержатся в "Отсутствующей структуре" под пунктами А,Б и В. Целями, которые я ставил перед собой в "Заметках", можно объяснить недостатки настоящей книги. Теоретическая часть была исключительно вводного порядка, предназначалась для студентов, не очень разбирающихся в современной лингвистике и имела компиля­тивный и нетворческий характер, поэтому сейчас она кажется мне наиболее устаревшей, и фактически я ее постепенно переработал в процессе подготовки всех иностранных изданий, включая "Трак­тат". Напротив, разделы Б (об иконических знаках) и В (об архитек­туре) представляют собой мой личный вклад. В разделе Б я впервые подвергаю радикальной критике понятие иконического сходства, в дальнейшем после некоторых исправлений и дополнений этот текст лег в основу разработанной в "Трактате" теории способов производ­ства знаков. Но сколь бы ни были опрометчивы мои тогдашние резо­ны, они вызвали множество споров, особенно среди теоретиков семи­ологии кино (участников недавних встреч в Пезаро 1967: Делла Вольпе, Пазолини, Метца, Гаррони и др.). Так или иначе, но именно часть, посвященная кинематографическим кодам, по сей день повсеместно переводится, и я ее регулярно встречаю в разного рода антологиях и хрестоматиях. В разделе В я разрабатывал принципы семиотическо­го подхода к архитектуре, которые сегодня мне кажутся небезошибоч­ными, однако я все оставил как есть, и этот текст также постоянно переиздается если и не как актуальное исследование, то по крайней мере как документ, положивший начало некоему дискурсу (см. напри­мер, недавно вышедшую английскую антологию Signs. Symbols and Architecture под ред. G. Broadbent, R. Bunt и Ch. Jenks. London, Wiley, 1980).

Итак, книга, как было сказано, в продажу не поступала. Но по­скольку я разослал несколько экземпляров своим коллегам и появи­лось несколько рецензий, ее стали спрашивать в книжных магазинах. Так, например, Пазолини написал пылкое опровержение ("Код кодов", позже опубликовано в "Ереси эмпиризма"), выразив надежду, что текст сделается доступен не только флорентийским студентам, в связи с чем последовало предложение эту книгу издать. Естественно, мне захотелось включить в нее новые материалы, и двести страниц превратились в четыреста.

В чем же отличие "Отсутствующей структуры" от "Заметок"? В том, что дискуссия, поначалу предполагавшая (в разделе В) разра­ботку семиотики архитектуры, постепенно переросла в дискуссию об отношениях между задачами семиологического (или семиотического) исследования и структуралистской методологии. Достаточно указать на то, что центральным в книге становится раздел Г, чем и объясняется появление термина "структура" в заглавии и перемещение слова "се­миология" в подзаголовок.

Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что сам замысел был непо­силен. С одной стороны, меня интересовали общие принципы семио-логического анализа, и я понимал, что такое исследование, хотя и обязано иметь в виду все последние достижения в области структур­ных лингвистики и антропологии, все же представляет собой нечто иное. В "Трактате" с этой проблемой покончено, она перестает суще­ствовать как проблема. Но в те времена, в 1967 — 1968 годах, не так-то легко было понять, чем отличается семиология от структурализма. Тогда еще не было ясно, что первая, если и не составляла науки, или монолитной дисциплины, во всяком случае обеспечивала принципи­альный подход к объекту, безразлично какому, СУЩЕСТВУЮЩЕ­МУ или ПОСТУЛИРУЕМОМУ. Тогда как второй представлял собой метод изучения тех или иных объектов.

Но чем объяснить столь частое отождествление "науки о знаках" (мы используем термин "наука" в самом широком и неопределенном смысле) и структурного метода? Конечно, прежде всего тем, что имен­но во Франции структурная лингвистика в то время больше всего стимулировала развитие науки о знаках. Но отчего эти чисто внешние обстоятельства, которые можно назвать культурным поветрием, так долго укрывали от нас истину, в то время как в творчестве Якобсона, например, уже явственно ощущалась много большая гибкость, позво­лявшая вводить в семиотический дискурс неструктуралистские эле­менты, например элементы теории Пирса?

Дело в том, что как раз во Франции, как мне кажется, и возобла­дало желание скрыть тот факт, что структурализм это метод, и очень плодотворный, выдав его — более или менее осознанно — за некую философию, видение мира, онтологию.