Игорь Кальной - Философия истории

• становление — развитие — результат.

Изучение будущего обрело статус «футурологии». Особым спросом пользовались прогнозы в условиях научно-технической революции. Это время 60-70-х годов XX века. Среди составителей прогнозов были свои оптимисты: Г. Кан, Р. Арон, Ж. Фурастье, З. Бжезинский и свои пессимисты: О. Тоффлер, Ф. Полак, Дж. Форрестор, Дж. Медоуз и др.

Но XXI век показал, что и те, и другие ошибались, ибо за основу прогноза брали сомнительную идею общественного прогресса. Новые концепции геополитики поставили под сомнение линейное прогрессивное развитие. Развитие постоянно перепрограммируется с учетом новых реалий. Еще вчера, из десяти девять футурологов прогнозировали, что XXI век будет веком вестернизации по-американски. Один из десяти прогнозировал, что XXI век будет веком Китая. Но он может стать и веком объединенной Европы. Не исключены и другие прогнозы со ставкой на международный терроризм.

Авангард прошлого свято верил, что человечество идет в своем развитии, следуя определенной линейности от менее совершенного к более совершенному состоянию. Поставангард верит, что человечество развивается в разных направлениях. Действительно, вряд ли есть смысл третий мир рассматривать исключительно через призму европоцентризма. У него своя культура и свои возможности.

Среди прогнозов будущего выживания условно выделяют три группы:

• неоконсервативные;

• технологические;

• экологические.

Этим прогнозам соответствуют и модели будущего. В первом случае, это ставка на синтез науки и техники; во втором, — на благоразумие человека и рациональную экономику; в третьем, делается ставка на экологическую этику.

Если историография занимается прошлым, то историософия (философия истории) ориентирована на осмысление проблем настоящего и будущего через призму прошлого. Отсюда претензии на построение модели «Всемирной истории», которая является основанием для философского осмысления сегодняшних реалий.

Построение модели «Всемирной истории» основано на необходимости выделить основное ядро событий, как базу привязки всех остальных сюжетов. В качестве такого ядра в прошлом выделялись Греция, Рим, христианский мир, народы «осевого времени», а сегодня Америка (См.: З. Бжезинский «Выбор»; «Великая шахматная доска», Ф. Фукуяма «Конец истории»). Всемирная история предстает как соотношение ядра и периферии, выражение их взаимосвязи и взаимообусловленности.

Первая модель «Всемирной истории» была предложена Св. Августином. Ее ядро — христианский мир. Ее линейная развертка — три периода: естественное состояние, Ветхий завет и время от воплощения Христа до Страшного Суда.

Затем была история «вечного» Рима. В условиях Нового времени «ядро» всемирной истории изящно трансформировалось в принцип «европоцентризма», а основу деления истории на 10 эпох составил прогресс человеческого разума (Ж. Кондорсе); или понимание истории как саморазвития мирового разума (Г. Гегель), или истории как смены общественно-экономических формаций (К. Маркс). Несколько иначе, но по тому же принципу построена «Всемирная история» К. Ясперса, где выделены: доистория, эпоха великих культур древности, эпоха «осевого времени» и эпоха «науки и техники», которая начинается в Европе с XVIII века.

Появились и другие концепции «Всемирной истории». Скроены они по тем же меркам — принципам, но отличаются по основаниям «ядра». Данилевского и Шпенглера интересует культура; Августина, Тойнби и Бердяева — религия; Вико — политическое устройство общества; Гегеля — государство; Смита — экономика; Ясперса, Тоффлера — уровень научно — технического прогресса.

Суть пренебрежительного отношения к схеме «Всемирной истории» изложил великолепный методолог историософии Р. Дж. Коллингвуд. Он отмечал, что ценность каждой модели (концепции) «Всемирной истории» равна нулю, ибо они не способны открывать исторические истины, не «установленные» свидетельствами. Любая модель «Всемирной истории» — это своеобразное вероучение или претензия на развлекательную ценность в жизни усталого историка (См.: Коллингвуд. Идея истории. — М., 1980. - с. 253).

Заявление жесткое, но в нем есть определенная истина. Хотя далеко и не вся, так как Р. Дж. Коллингвуд предал забвению соотношение и взаимосвязь целого и части, всемирной истории и региональных историй. Даже если целое определяет только вектор развития, то оно уже оправдано, ибо выполняет роль компаса, горизонта. Целое задает структурную организованность абсолютных характеристик бытия и форм его проявления и осуществления — исторического пространства и времени. Без этого «джентльменского набора» исчезает смысл и значение истории для регионального развития. Наступает хаос, беспредел; имеет место не жизнь, а выживание, где история трансформируется в средство политических сомнительных целей.