Христиан Вольф - Христиан Вольф и философия в России

В. Ф. Пустарнаков

В. А . Жучков ,

В. А. Жучков

МЕТАФИЗИКА ВОЛЬФА И ЕЕ МЕСТО В ИСТОРИИ ФИЛОСОФИИ НОВОГО ВРЕМЕНИ

На долю Христиана Вольфа (1679—1754) в истории философской мысли выпала довольно незавидная участь. В историко-философской литературе сложилась устойчивая и отчасти оправданная оценка его философии как плоской, бессодержательной и скучной, всего лишь поверхностно систематизирующей наследие Лейбница в целях ее популяризации, но упростившей и даже исказившей его гениальные идеи и находки. В наиболее резкой форме такая оценка была сформулирована Гегелем, а затем с теми или иными нюансами ее разделяли многие исследователи в XIX—XX ВВ. [23. С. 364—365, 400; 30. Т. 2. С. 141; Т. 20. С. 350, 535; 37. С. 44; 40. С. 80—81 и др.].

Однако с точки зрения популярности и прижизненной славы, какой Вольф пользовался не только в Германии, но и далеко за ее пределами, с ним не может сравниться ни один из современных ему мыслителей, да, пожалуй, и во всей философии века Просвещения. Достаточно сказать, что Вольф был избран членом крупнейших академий в Европе, в том числе и в России, куда его дважды — в 1716 и 1720 гг. — приглашал Петр I. Его работы были положены в основу философского образования даже тех стран Европы, которые намного опережали Германию по уровню социально-экономического и политического развития. Тот же Гегель отмечал «бессмертные заслуги» Вольфа «в деле рассудочного образования немцев», а его выдающуюся роль в распространении идей Просвещения в Германии и других странах признает большинство исследователей, справедливо считая его одним из родоначальников философского

просвещения [21. Т. 1. С. 411; 23. С. 358; 24. С. 74; 33. С. 243; 37. С. 50— 51]. Мы уже не говорим здесь о весьма важной, хотя и далеко не однозначной

роли, которую сыграла философия Вольфа в России, поскольку этот вопрос подробно и всесторонне рассматривается в других материалах данной книги.

Ниже мы остановимся на причинах, по каким философия Вольфа постепенно утратила популярность и влияние на развитие просветительского движения, а во второй половине XVIII в. стала объектом острой критики со стороны его радикальных представителей. Однако для целей нашего исследования более важным представляется вопрос о том месте, роли и значении, какое вольфовская метафизика имела для истории собственно философской мысли века Просвещения и Нового времени в целом. Этот вопрос и по сей день не может считаться изученным и понятым достаточно глубоко, а главное, адекватно, поскольку на его исследовании длительное время негативно сказывались те односторонние и превратные оценки философии Вольфа, о которых говорилось выше и которые только в последние десятилетия стали предметом пристального внимания зарубежных и отечественных исследователей, все более убеждающихся в необходимости их радикального пересмотра [см.: 26, 26а, 32, 37, 39, 41].

Поверхностной, упрощенной, а во многом и неверной представляется прежде всего оценка Вольфа как всего лишь систематизатора Лейбница: на самом деле в своей философии он стремился к универсальному синтезу всей совокупности знаний, уже накопленных в предшествующей истории философского и научного познания, и пытался представить его в форме строго доказательной, «научной» системы метафизики. Идею о необходимости создания такого рода универсальной науки он заимствовал у Лейбница, однако при ее практической реализации он создал систему метафизики, не только существенно отличную от монадологии своего учителя, но и обозначившую весьма важный и необходимый, в определенном смысле новый (а по мнению некоторых исследователей, даже «высший»), этап в истории классической метафизики и рационалистической философии Нового времени вообще [см.: 32. С. 50].

Об этом парадоксальным образом свидетельствует даже тот факт, что уже в середине XVIII в. его метафизика была подвергнута критике отнюдь не за ее отступления или искажения идей Лейбница, а в качестве вполне самостоятельного философского учения, причем критика эта была далека от тех поверхностных нападок, которым подвергалась его метафизика со стороны радикальных французских и многих отечественных просветителей, выступавших против всякой метафизики вообще. Достаточно сказать, что в числе серьезных критиков Вольфа был не кто иной, как Кант, который свою «Критику чистого разума» создавал в значительной мере в качестве опровержения именно догматической метафизики Вольфа и который считал последнего «величайшим из всех догматических философов», ставя именно его, а не Лейбница в один ряд с Платоном и Аристотелем [27. Т. 3. С. 98—99; Т. 6. С. 181—183 и др.].