Георг Гегель - Наука логики. Том II. Субъективная логика. (Материалистически структурирован)

Истинное, бесконечное всеобщее, которое непосредственно внутри себя есть как особенность, так и единичность теперь должно быть сначала рассмотрено ближе как особенность . Оно определяет себя свободно; получение им характера чего–то конечного не есть переход, имеющий место лишь в сфере бытия; оно есть творческая мощь , как абсолютная отрицательность, соотносящаяся с собой самой. Оно, как таковая творческая мощь, есть различение внутри себя, а последнее есть процесс определения благодаря тому, что различение едино с всеобщностью. Тем самым оно есть полагание самих различий, как всеобщих, соотносящихся с собой. Этим они становятся фиксированными , изолированными различиями. Изолированное устойчивое наличие конечного, которое прежде определяло себя как его для–себя–бытие, а также как вещность, как субстанция, есть в своей истине всеобщность, каковой формой бесконечное понятие облекает свои различия, — формой, которая сама как раз и есть одно из его различий. В этом и состоит творческая деятельность понятия, которая может быть постигнута лишь в самой этой его наивнутреннейшей сердцевине.

Определенность как таковая принадлежит к бытию и качественному; как определенность понятия она есть особенность . Она не есть граница , т. е. не относится к некоторому другому , как к своему потустороннему , а, наоборот, как только что обнаружилось, она есть собственный, имманентный момент всеобщего; последнее находится поэтому в особенности не у чего–либо другого, а всецело у себя самого.

Особенное содержит в себе ту всеобщность, которая составляет его субстанцию; род неизменен в своих видах; виды разнятся не от всеобщего, а только друг от друга . Особенное имеет с другими особенными, к которым оно относится, одну и ту же всеобщность. Вместе с тем их разность (248), в силу их тождества с всеобщим, всеобща как таковая ; она есть тотальность . — Особенное, следовательно, не только содержит в себе всеобщее, но изображает последнее также и своей определенностью ; постольку всеобщее образует собой ту сферу , которую должно исчерпать особенное. Эта тотальность, поскольку определенность особенного берется как голая разность , выступает как полнота . Виды в этом смысле постольку даны полностью, поскольку именно их не имеется больше того, чем перечислено. Для них нет никакого внутреннего мерила или принципа , так как разность именно и есть то лишенное единства различие, в котором всеобщность, представляющая собой, сама по себе, абсолютное единство, есть лишь внешний рефлекс и некоторая неограниченная, случайная полнота. Но разность переходит в противоположение , в некоторое имманентное соотношение разных. Особенность же, как всеобщность, есть такое имманентное соотношение в себе и для себя, а не через переход; она есть тотальность в себе самой и простая определенность, по существу принцип . Она не имеет никакой иной определенности, кроме той, которая положена самим всеобщим и получается из последнего следующим образом.

Особенное есть само всеобщее, но оно есть его различие или его соотношение с некоторым другим , его свечение во–вне ; но налицо нет никакого другого, от которого особенное было бы отлично, кроме самого всеобщего. — Всеобщее определяет себя ; таким образом, оно само есть особенное; определенность есть его различие; оно отлично лишь от самого себя. Его виды суть поэтому лишь (a) само всеобщее и (b) особенное. Всеобщее как понятие есть оно же само и его противоположность, которая опять–таки есть оно же само как его положенная определенность; оно охватывает собой последнюю и находится в ней у себя. Таким образом, оно есть тотальность и принцип своей разности, которая всецело определена лишь им самим.

Нет поэтому никакого другого истинного деления, кроме того, при котором понятие отодвигает само себя в сторону, как непосредственную , неопределенную всеобщность; именно это неопределенное создает его определенность или, иначе говоря, создает то обстоятельство, что оно есть некоторое особенное . И то , и другое есть особенное, и потому они соподчинены . И то и другое, как особенное, есть вместе с тем противостоящее всеобщему определенное ; в этом смысле они называются подчиненными всеобщему. Но именно потому это всеобщее, в противоположность которому определено особенное, тем самым скорее само есть также лишь одно из противостоящих. Если мы говорим здесь о двух противостоящих , то мы должны поэтому также сказать, что оба они составляют особенное не только вместе , не только как бы в том смысле, что они лишь для внешней рефлексии одинаковы в том отношении, что оба они суть особенные, а в том смысле, что их определенность друг против друга есть по существу вместе с тем лишь одна определенность, та отрицательность, которая во всеобщем проста и едина (einfach ist).