Георг Гегель - Наука логики. Том II. Субъективная логика. (Материалистически структурирован)

В материальном мире такой всеобщностью служит центральное тело , которое есть род (однако в смысле индивидуальной всеобщности) единичных объектов и их механического процесса. Несущественные единичные тела ведут себя по отношению друг к другу как толкающие и оказывающие давление ; такого отношения нет между центральным телом и теми объектами, сущность которых оно составляет; ибо их внешность уже не образует собой их основного определения. Их тождеством с центральным телом служит, стало быть, скорее покой, а именно, бытие в их центре ; это единство есть их в–себе–и-для–себя–сущее понятие. Однако это единство остается лишь некоторым долженствованием , так как ему (единству) не соответствует та внешность рассматриваемых объектов, которая пока что вместе с тем все еще положена здесь. Свойственное им поэтому стремление к центру есть их абсолютная, а не положенная через сообщение всеобщность; она образует собой истинный, сам по себе конкретный (а не положенный извне ) покой, в который необходимо должен возвратиться процесс несамостоятельности. — Поэтому, когда в механике принимается, что приведенное в движение тело продолжало бы вообще двигаться дальше по прямой линии до бесконечности, если бы оно не теряло своего движения вследствие внешнего сопротивления, то это — пустая абстракция. Трение или какая–бы то ни было другая форма сопротивления есть лишь проявление центральности ; центральность и есть как раз то, что абсолютно приводит обратно к себе движущееся тело; ибо то, обо что трется движущееся тело, обладает силой сопротивления исключительно только благодаря своей единости с центром (254). — В области духовного центр и единость с ним принимают более высокие формы; но то реальное единство понятия, которое здесь есть пока что механическая центральность, необходимо должно составлять основное определение также и там.

Постольку центральное тело перестало быть просто объектом , так как в последнем определенность есть нечто несущественное; ибо центральное тело теперь уже обладает не только в–себе–бытием объективной тотальности, но и ее для–себя–бытием . Его можно поэтому рассматривать как некоторый индивидуум . Его определенность существенно отличается от голого порядка или расположения и внешней связи частей; она, как в–себе–и-для–себя–сущая определенность, есть некоторая имманентная форма, самоопределяющий принцип, которому объекты присущи и через который они связаны в некоторое истинное одно.

Однако взятый таким образом, этот центральный индивидуум есть пока что лишь такой средний термин , который еще не имеет подлинных крайних терминов; но как отрицательное единство тотального понятия, он расщепляет себя на таковые. Или, иначе говоря: те внешние друг другу объекты, которые раньше были несамостоятельными, определяются через возвращение понятия таким образом, что оказываются тоже индивидуумами; тождество центрального тела с собой, которое пока что еще есть некоторое стремление , обременено внешностью , которой, ввиду того что она вобрана в его объективную единичность , сообщена эта последняя. Благодаря этой собственной центральности они, поставленные вне того первого центра, сами суть центры для несамостоятельных объектов. Эти вторые центры и несамостоятельные объекты сомкнуты воедино вышеуказанным абсолютным средним термином (255).

Но относительные центральные индивидуумы сами также составляют средний термин некоторого второго умозаключения , который, с одной стороны, подведен под некоторый более высокий крайний термин (а именно, под объективную всеобщность и мощь абсолютного центра), а, с другой стороны, подводит под себя несамостоятельные объекты, являясь носителем их поверхностной или формальной изолированности (единичности) (255). — Эти несамостоятельные объекты тоже образуют собой средний термин некоторого третьего , формального умозаключения , так как они суть связующее звено между абсолютной и относительной центральной индивидуальностью постольку, поскольку последняя имеет в них свою внешность, в силу которой соотношение с собой есть вместе с тем стремление к некоторому абсолютному средоточию. Формальные объекты имеют своею сущностью тождественную тяжесть своего непосредственного центрального тела, которому они присущи как своему субъекту и как крайнему термину, представляющему собой единичность; через посредство той внешности, которую они составляют, это центральное тело подведено под абсолютное центральное тело; они, следовательно, суть формальный средний термин, представляющий собой особенность (255). — Абсолютный же индивидуум есть объективно–всеобщий средний термин, смыкающий между собой и поддерживающий внутри–себя–бытие относительного индивидуума и его внешность (255). — Подобным же образом и правительство , индивидуумы–граждане и потребности или внешняя жизнь единичных людей суть три термина, каждый из которых есть средний термин для двух остальных. Правительство есть тот абсолютный центр, в котором один крайний термин — единичные — сомкнут с другим крайним термином — с их внешним существованием (255). И точно так же единичные суть средний термин, они активизируют этот всеобщий индивидуум, осуществляя его во внешнем существовании, и переводят свою нравственную сущность в крайний термин действительности (255). Третье умозаключение есть формальное умозаключение или умозаключение видимости и состоит в том, что единичные люди через свои потребности и через внешнее существование связаны с этой всеобщей абсолютной индивидуальностью; это умозаключение, будучи чисто субъективным, переходит в те другие умозаключения и в них имеет свою истину (255).