Николай Фёдоров - Вопрос о братстве. С комментариями и объяснениями

«Оживут ли кости сии» (Иезек. 37, 3) – вопрос Господа, обращенный к пророку Иезекиилю, которого Он вывел на поле, полное костей человеческих, повелев затем изречь пророчество, после которого кости облеклись плотью и лежавшие мертвыми восстали.

Вопрос X. О вере и знании, или о Пасхе как празднике и как деле воскрешения.

Религия, воссоединяя знание и искусство в Пасхе – по-христиански – и даже в культе умерших – по-язычески, – достигнет совершенства, действительности, осуществления… Религия, как соединение знания и дела, и есть культ умерших, или Пасха страдания и воскрешения; религия есть совокупная молитва всех живущих, вызванная страданием и смертью, молитва о возвращении жизни всем умершим, исполнение которой есть долг и дело самих молящихся, а в этом исполнении заключается и истина, и благо, и красота, или благолепие нетления. Страждущий и воскресший Христос есть тип всех людей, сынов человеческих; Ему посвящены две недели в году, но и остальные пятьдесят есть лишь повторение этих двух.

Имеются в виду Страстная и Светлая седмицы (недели). Первая посвящена воспоминанию последних дней, ареста, страдания и Крестной смерти Спасителя, вторая начинается в день Пасхи Христовой и проходит под знаком пасхального ликования. Говоря о том, что в годовом церковном календаре остальные недели «есть лишь повторение этих двух», Федоров имеет в виду то, что еженедельно в среду и пятницу вспоминаются страдания и смерть Христа на кресте (т. е. события Страстной седмицы), а в воскресенье – радость Пасхи (главное событие Светлой седмицы).

Должны ли вера и знание быть всегда противоположными и враждебными или же они должны объединиться, и каким образом? Разрешим ли этот вопрос в городе, переходящем к четвертому сословию, к сословию утилитаризма и секуляризма, которое наибольшее наслаждение, наименьший труд считает высшим благом, а потому и в науке отвергает, как отбросы, все, не имеющее непосредственного приложения к этой цели?! Или же вопрос этот может быть разрешен только селом, где должно воссоединиться все вытесненное городом, для того чтобы, став в прямые, непосредственные отношения к земле, т. е. к праху предков, и к небу – к силе умерщвляющей и оживляющей, – превратить слепую силу в управляемую разумом, в деле же управления слепою силою, которое есть дело воскрешения, все знание и все искусство будут служить лишь орудиями этого великого дела; и только таким путем, таким образом и могут объединиться вера и знание.

Пасха начинается с создания человека Богом чрез него же, т. е. чрез человека самого; она выражается в востании сынов (вертикальное положение) и в восстановлении (в виде памятников) умерших отцов; она выражается и в весеннем хороводе, в этом мнимом солнцеводе, на красной горке, т. е. на кладбище совершаемом, в солнцеводе, возвращающем Солнце от зимы на лето для возвращения жизни… И эта Пасха – возвращение сынами жизни отцам – есть необходимая функция, необходимое отправление сынов, утративших отцов; она не прекращается и при вынужденном удалении сынов от могил отцов, когда они уносят горсть земли с могилы отцов. Прекращается Пасха только у блудных сынов, отрясающих прах от ног, т. е. при превращении села в город, что наглядно выражается удалением праха умерших за черту поселения; в селе же, в настоящем селе, не зараженном городом, этот прах имеет всегда центральное положение. И в городе, чем выше поднимаются сыны, тем более утрачивается ими чувство к отцам, а с утратою чувства утрачивается и эта потребность так или иначе, хотя бы и мнимо, возвращать, восстановлять жизнь отцов; название Пасхи, или воскресения, хотя и остается, но под этим названием разумеется уже весеннее лишь возрождение, половая страсть, как это можно видеть из пасхальных номеров всех газет, можно видеть это и на первых страницах «Воскресения» Толстого. Пасха родилась с человеком, не оставит его никогда, не может быть и им оставлена, потому что составляет самую сущность сынов человеческих, и мы встречаем ее везде и всегда под разными формами, начиная, как было сказано, с первого востания, вертикального положения, этого первого сознательного человеческого акта, начала созидания себя человеком (Бог созидает человека чрез самого человека), и начиная с первого воссоздания сынами человеческими умерших отцов в виде памятников: это и есть первая Пасха, воскрешение.

Она выражается и в весеннем хороводе… для возвращения жизни – Федоров касается народных обрядов, практиковавшихся у восточнославянских народов в первое воскресенье после Пасхи, которое по-церковному называлось Фоминой неделей, а по-народному – Красной горкой («красная», т. е. «красивая» горка – возвышенность, с которой уже сошел снег), при этом языческая составляющая праздника была связана с культом Солнца (Даждьбога). В этот день шли на кладбище помянуть умерших: раскладывали еду на могилах, катали яйца, а после посещения кладбища водили ритуальные хороводы. Федоров переосмысляет эти обряды в духе собственного учения. Звучащее в тексте уподобление кладбища «красной горке» вызвано тем, что в русской традиции кладбища устраивали на возвышенностях.