Георг Гегель - Учение о бытии

Так как интерес кантовой философии был направлен на так называемую трансцендентальность мысленных определений, то рассуждение о них самих привело к их опустошению; то, что они суть сами в себе без отвлеченного одинакового для всех них отношения к я, их взаимные определенность и отношение, не были сделаны предметом рассмотрения; поэтому познание их природы нимало не было подвинуто вперед этою философиею. Единственно интересное, что имеет к тому отношение, входит в критику идей. Но для действительного прогресса философии было необходимо, чтобы интерес мышления направился на рассмотрение формальной стороны, я, сознания, как такового, т. е. отвлеченного отношения субъективного знания к объекту, чтобы таким образом было предпринято познание бесконечной формы, т. е. понятия. Однако для достижения этого познания следовало еще устранить ту конечную определенность, которая присуща форме, как я, сознание. Мышление формы в такой ее чистоте само в себе содержит ее определение, т. е. сообщение ей содержания и притом в его необходимости, как системы мысленных определений.

Таким образом, объективная логика заступает собственно место прежней метафизики, которая была научным построением мира, осуществляемым только через мысль. Если обратить внимание на последний вид развития этой науки, то окажется, во-первых, что объективная логика заступает непосредственно место онтологии, той части этой метафизики, которая должна исследовать природу сущего (ens) вообще; сущее обнимает собою как бытие, так и сущность, для различения которых наш язык, по счастию, сохранил разные название. Но за сим объективная логика обнимает собою и прочую метафизику, поскольку последняя стремилась принять в свои чистые мысленные формы и частные, почерпнутые ближайшим образом из представления субстраты – душу, мир, Бога, и поскольку определения мышления составляли существенное в ее способе рассмотрения предмета. Но логика рассматривает сказанные формы вне связи с этими субстратами, этими субъектами представления, их природу и ценность сами в себе и для себя. А метафизика пренебрегает этим и потому навлекает на себя справедливую укоризну в употреблении их без критики, без предварительного исследования того, в какой мере они способны быть, по выражению Канта, определениями вещи в себе или, правильнее, – разумного. Объективная логика есть поэтому их истинная критика, критика, которая рассматривает их не по отвлеченной форме априорности, противополагаемой апостериорному, но их самих по их особенному содержанию.

Субъективная логика есть логика понятия, – сущности, которая сняла свое отношение к некоторому бытию или свою видимость и есть в своем определении уже не внешнее, но свободное самостоятельное самоопределяющее субъективное или, правильнее, сам субъект. Так как термин субъективное приводит за собою недоразумение случайного и произвольного и вообще определения, принадлежащие форме сознания, то здесь не следует придавать особого значения различию субъективного и объективного, имеющему впоследствии ближе выясниться в самой логике.

Поэтому хотя логика разделяется вообще на объективную и субъективную логику, но определеннее она имеет три части:

1) Логику бытия.

2) Логику сущности.

3) Логику понятия.

Лишь в новые времена возникло сознание трудности найти начало философии, и основание этой трудности, равно как возможность ее преодоления, были многократно обсуждаемы. Начало философии должно быть или опосредованное, или непосредственное, и легко показать, что оно не может быть ни тем, ни другим; в этом положении тот или иной род начала находит свое опровержение.

В принципе философии также выражается некоторое начало, но не столько субъективное, сколько объективное, начало всех вещей. Принцип есть каким-либо образом определенное содержание – вода, единое, ум (нус), идея – субстанция, монада и т. п., или, если он касается природы познания и потому должен быть более критерием, чем объективным определением, – мышление, воззрение (Anschauen), ощущение, я, сама субъективность, т. е. также определение того содержания, на которое направляется интерес. Начало же, как таковое, остается субъективным в смысле случайности рода и способа его введения в изложение, без внимания и с равнодушием к потребности принципа; а, следовательно, и потребность вопроса о том, с чего следует начинать, оказывается незначительною в сравнении с потребностью принципа, в котором, по-видимому, единственно заключается интерес дела, интерес того, что есть истина, абсолютное основание всего.