Ирина Глотова - Вторая невинность. Способ жизни причастный Подлинности

Помню первую поездку с ним к «старцу», начало 80-го. Напомню, что до начала перестройки более пяти лет. Община в Калужской области, из которой потом накаталась нью-Оптина Пустынь. Старец Амвросий, как благоговейно говорили – «последний», толпы вполне респектабельных москвичей, спешащие приложиться к свежепекущемуся церковному гламуру. Смесь интеллигентской ностальгии и вместе с тем какой-то потерянности и потребности приложиться к источнику духовности. Пожертвования изобильные. Я была разочарована, это послужило причиной первой размолвки между мной и мужем. Сказала, что это слишком мелко, в ответ услышала, что «ничего не понимаю».

На моё счастье, я любовью вошла в эту систему координат, окрашивая всё прощением и добрым участием. Совершенно искренне приняла установку на служение семье и мужу, оставила работу и ожидала рождения своего первенца. Забегая несколько вперёд в своём рассказе, скажу, что как и следует попадье, у меня пятеро детей.

21.11.2011

Когда в состоянии вечерней усталости стала читать, пройдясь по первым строкам, смотрю – что такое? Белый стих? Былинное повествование? И пошло… приятное удивление… Мне очень близок этот эпический ритм, более того, я знаю эти состояния, когда описываемая реальность звучит так. Любое искусство – это интерфейс между подсознанием и сознанием. Всё дело в способе трансляции. Есть тип людей – визуалы. Они транслируют зрительные образы, вернее своё видение реальности в виде зрительных образов. Причём не обязательно рисовать, можно описывать словесно. Большинство поэтов-писателей именно такие люди. Есть ещё аудиалы и дигиталы, последние отцифровывает реальность и чаще бывают учёными. У вас последнее сочетается с первым – чёткое мерное мышление с поэтическим доминированием. Очень красиво и правильно! Теперь немного статистики. По последним самым свежим данным только 25% людей понимают смысл художественных текстов, 13% смысл общественно-политических текстов и 3% научных…

Виктор, позволю себе небольшую реплику по поводу термина «наказание», которым весьма и весьма часто оперируют в церковных кругах. Вас внутренне возмутило это при отпевании родственницы.

Хотелось бы донести до вас объективное понимание такого явления, как христианство, и, в частности, православия, при рассмотрении их изнутри. Врач, когда работает с пациентом, не испытывает ненависти или, скажем более мягко, нелюбви к болезни. Он просто хорошо понимает течение процесса, и умело в нём оперирует. Мне бы очень хотелось показать вам в моих рассказах именно течение процесса.

Так вот, в частности, о вашей притче и о «наказании». Надо сразу взять себе за основу понимание, что иудео-христианство, и его ответвление – ислам (всё, что принято называть средиземноморским религиозным ареалом), имеет чётко выраженную семейно-патерналистскую коннотацию (проще – наполнение). Бог-Отец, милосердная мать, послушание, и, соответственно, наказание непослушным. Под эту простую схему строится высокое богословие. Для христианства – это эллинская философия в духе Афинской академии. Но до таких высот дотягивают единицы. Большинство священства варится-удовлетворяется примитивной морализаторской системой координат «провинился – заслужил», «это плохо – это хорошо». Такой менталитет действует на массу даже просвещённых домохозяек, каковыми в большинстве своем являются женщины прихожанки (основная масса любого прихода). Мужчины прихожане обязательно с изъяном. Среднестатистическое поповство – менеджеры по продажам ритуальных услуг. Но не всё так примитивно. Есть очень умные ищущие люди. Они, как правило, богословствуют. Например, покойный Сергей Аверинцев. Но и этим людям свойственен характерный инфантилизм, детскость в уповании на некую стороннюю силу, вынесенную во вне и обладающую идеальностью. По сути – это вечный Платонизм. Безнадёжно устаревший в наше время. Понимаете, это как лечение кровопусканием в прошлом веке по сравнению с современной медициной.

22.11.2011

Моя научная подготовка была сугубо узко-специфичной – изменение активности фермента лейцинаминопептидазы в условиях патологии желудка. Мыслить комплексно ещё предстояло научиться, да и вообще – это удел единиц. Жизненного опыта в таком возрасте – никакого. Родители вырастили меня, единственного ребенка, в тепличных условиях, строго ограничивая в общении с окружающим миром. Единственный мой собеседник и наставник – отец. Именно благодаря ему, я склонна к поэзии, вернее – к поэтическому видению даже обыденных вещей. Отец, в результате тяжкого ранения, полученного на фронте, был инвалидом первой группы – лишился зрения. Я постоянно рассказывала ему о красивом мире, который он теперь не мог видеть, стараясь делать это как можно более мастерски. Он был прекрасным педагогом. Писал стихи. Кстати сказать, он – племянник Максимилиана Волошина. Его отец и Волошин были двоюродными братьями по материнской линии.