Девочка с заметками - Опыт одного пути

В этой связи основным направлением моей внутренней работы была попытка взрастить в себе «терпимость», понимание других. При этом прийти к необходимости понимания себя тогда было очень страшно и преждевременно. Столкнуться тогда со своей болью лицом к лицу я бы, наверное, не смогла.

Хоть я и повторяла себе, что болезнь тела дается не за что-то, а для чего-то, как некое значимое обновление, но внутренне я в это не верила. Даже и сейчас неверие откликается во мне, но сейчас я осознаю это.

Я не могу болеть вследствие своих ошибок, потому как сейчас я выражаю себя, такой какой являюсь в данный момент, пусть я осознаю, что иду к несколько другому человеку и создаю его по шагу, но сейчас я такая. Мне надо прожить это и вносить свой вклад в то, чтобы вселенная вертелась, этими своими чувствами. В моем теле (как и теле каждого другого человека) была воплощена некая часть вселенной, которую я пришла развивать, утончать, углублять. И конец этого процесса будет означать не что иное как смерть. Вся моя жизнь это процесс совершенствования и я хочу помнить о том, что я нахожусь в определенной точке этого процесса, что я не идеальна, что может и не добьюсь своего идеала за одну эту жизнь, и что я не смогу принять себя, если моя голова будет занята только идеальным образом меня. Он помогает мне, хоть это скорее и не образ в голове, а отблеск чувства любви, который я время от времени ощущаю. При этом должно быть и приятие себя в своем сейчас.

На входе в дом я стояла в лучах солнца, пробивающегося сквозь листья дерева, и ощутила очередную потребность почувствовать себя целиком. Я чувствовала многочисленные зажимы внизу живота, тяжесть, огонь в области горла, многие эмоции, чувствовала скованность, многочисленные вопросы ощущала воплощенными в теле, в том числе открытые вопросы с недоверием жизни, питанием, сексуальной энергией. При этом я понимала, что я осознаю эти вопросы и эмоции, и хоть порой попадаю под их влияние, но работа была проделана не малая. Еще даже пол года назад я не осознавала. Теперь я чувствовала также благодарность, любовь, веру жизни и поддержку своей книги, насколько могу их сейчас чувствовать. У меня возникла мысль о том, что же я буду чувствовать через год.

«Творец. Разбогател на своих книгах. Но они ему не нравятся, тогда он принимается за великое произведение. Работает только над ним, без конца переделывает. И вот постепенно в дом заползает нужда, а за ней полная нищета. Все приходит в упадок, а он себе живет в состоянии какого-то жуткого счастья. Дети постоянно болеют. Приходится сдать квартиру внаем и самим ютиться в одной комнате. Он все пишет. Жена становится неврастеничкой. Проходит год за годом, запустение полнейшее, но он продолжает работу. Дети сбегают из дому. Жена умирает в больнице, а он в этот самый день ставит последнюю точку, и человек, сообщивший ему горестное известие, слышит в ответ лишь одно: «Наконец-то!» 4 4 Альбер Камю, «Записные книжки»

Я совершенно бессильна перед этой громадой, которая называется жизнь. Я беспомощна, до самой глубокой ненависти беспомощна. В состоянии стабильности я вижу как эта беспомощность единственно способствует развитию моего духа. Моя воля, кажущаяся верной, привела бы меня к разложению. Однако в состоянии погруженности в боль, в состоянии ощущения ее бесконечности, ее силы, возможно лишь только испытать чувство ненависти к этой жизни, которая издевается над моим духом так, как ей только покажется нужным, которая мучает меня самыми изощренными способами, в этот внешне относительно спокойный век я чувствую себя в самом эпицентре войны. Все люди, убежденные в своем интересе, в своей значимости, в значимости дела, которое они делают, пока просто не видят того, что этот внешний интерес, это дело было дано им великой волей и может быть отнято в тот момент, когда они будут готовы столкнуться с самими собой. Они не знают, что без этого отнятого у них дела, которое непременно связывает их с социальной реальностью, они останутся наедине с собой и будут чувствовать себя также, как чувствую себя сейчас я. Может быть не в этой жизни, но в следующей, может уже не им, но это нужно будет пройти, это осознание должно быть обретено, через боль, через страдание.

Вызревший дух способен держаться веры и идти вперед, зная, что всё, что дает и забирает жизнь – это только иллюзия. Незрелый дух, изводимый гордыней, зрелище жалкое и отвратительное.

Я позволяю себе сейчас эти эмоции, поскольку боль, испытанная мной вчера, дает мне это право. Тем не менее, я знаю и ловлю себя на ощущении, что я все равно пойду дальше, я все равно верю жизни, а именно своим чувствам как ее истинному воплощению, поскольку у меня нет выбора. Мне трудно знать, что еще несколько ближайших лет, до того как мой дух, возможно, обретет некоторую степень стабильности и самодостаточности, я буду страдать, разрываемая осознаваемой привязанностью к людям и необходимостью быть с собой и взращивать в себе свою свободу, самобытность, самодостаточность и истинно творческое начало. Буду страдать, разрываемая амбициями, гордыней, и чувством веры, осознанностью своей жизни.