ДЭН МИЛЛМЭН - НИЧЕГО ОБЫЧНОГО

Основной секрет — все тот же: в наших силах сместить свое внимание с мелочных подробностей, проблем и беспокойств к огромной Вселенной, исполненной одухотворенной красоты и чудес.

«Это всего лишь кино»

Когда малыши смотрят кино или приходят в театр, они верят в то, что видят на экране или на сцене. Они смеются, если фильм смешной, радуются, если он счастливый, и часто плачут, если он печален. На какое–то время кино становится их собственной реальностью. Если фильм страшный, мы, взрослые, можем напомнить себе, что это всего лишь кино. Хотя ситуации жизни представляются нам вполне реальными и серьезными, а подчас и драматичными, мы способны отстраняться от них и заставить себя думать, что «это только кино».

Однако у маленьких детей (и у Базовых Я) не существует такой способности, и их обучают ей родители (Сознательные Я). Следует помнить о нашей врожденной, хотя и спящей поначалу, способности воспринимать собственную жизнь с позиции постороннего зрителя. Мы умеем вживаться в нереальные события, и точно так же способны представлять подлинные события нереальными.

Как Мирные Воины, мы вырабатываем в себе способность полностью вовлекаться в жизнь, пребывать и участвовать во всем происходящем вокруг нас — или отстраняться от происходящего и наблюдать за ним как бы на расстоянии. Если у нас появляется привычка отстраненного отношения к жизни, она становится стеной, или барьеров, отделяющим нас от собственного опыта; это проявляется в том, что мы удивляемся, почему это жизнь потеряла свою привлекательность, страстность и очарование. С другой стороны, потеря перспективы и чрезмерная привязанность к сцене реальности ощущается как избыток страстей и соблазнов, которые неизбежно сопровождаются увеличением стрессовых ситуаций и страданий. Как и во всем остальном, мудрое отношение заключается в поиске гибкости и равновесия.

С годами, упражняясь в практике излучения счастья, я выработал в себе умение рассматривать драмы, происходящие в моей собственной жизни и в жизнях окружающих меня людей, с сочувствием и пониманием, оставаясь при этом свободным от вовлеченности в них. С этой позиции я открыл измерение мира, покоя и счастья, существующее независимо от трагедий, случающихся на арене повседневности. Я занимался тем, что происходило со мной прямо сейчас, был благодарен за возможность поднять еще одну «духовную штангу», научиться чему–то новому и сделать еще один шаг по ведущей к вершине горной тропе.

Еще одним средством из арсенала Мирного Воина является способность сдвигать точку зрения. Однажды Сократ очень живописно описал мне этот прием, когда мы прогуливались по лесистым холмам неподалеку от Беркли. Я спросил его о «значении счастья». Он взглянул на меня, потом неожиданно выхватил у меня рюкзак и принялся бежать. Если вы читали «Путь Мирного Воина», то помните, что Сократ бегал очень быстро. К тому же, он был настолько непредсказуем, что мог сделать с моим рюкзаком все, что угодно, в том числе выбросить — просто для того, чтобы показать мне что–нибудь новенькое.

Я пустился в погоню за ним, выкрикивая:

— Прекрати, Сократ! У меня там курсовая работа, я на нее несколько недель потратил. Вернись!

Через несколько мгновений я с ужасом увидел множество листков бумаги, разлетавшихся, как осенние листья, во всех направлениях. Сократ устилал окрестности Беркли моей курсовой работой!

В полном отчаянии, я метался среди кустов, и внезапно увидел Сократа, вырывающего из папки чистые страницы, с улыбкой до ушей. Он вручил мне мой рюкзак; все оказалось в полном порядке, включая драгоценную курсовую.

С облегчением вздохнув, убедившись в этом, я спросил:

— Зачем ты все это делал?

— Я забрал твой рюкзак, и ты расстроился. Я вернул его — и ты счастлив. Теперь ты понимаешь, что счастье совершенно условно?

Достижение всего, чего бы нам не захотелось, не может принести постоянного счастья, потому что нам никогда не удастся удовлетворить все свои желания. Подлинное счастье заключается в желании всего, чего мы достигаем.

Иногда мне удается использовать принцип «желай того, что получаешь» в ресторанах. Если я заказываю морковный сок, а официантка говорит: «Простите, морковный сок у нас кончился», я обычно отвечаю: «Прекрасно! Потому что на самом деле я хочу апельсиновый сок». Даже незначительное сопротивление — «Я хочу выпить морковный сок, и он должен у вас быть, раз вы пишете об этом в меню!» — создает стресс, но проблема совсем не стоит потраченных нервов.