Рене Генон - Эзотеризм Данте

«Эти важные манифестации оккультизма, — говорит также Элифас Леви, — совпадают с эпохой падения тамплиеров, потому что Жан де Мен, или Клопинель, современник старости Данте, свои лучшие годы провел при дворе Филиппа Красивого. Это глубокая книга в легкой форме, [43] В XVI веке то же самое можно сказать о произведениях Рабле, тоже заключающих в себе эзотерическое значение, которое интересно было бы изучить подробнее. это раскрытие тайн оккультизма столь же сведущее, что и у Апулея. Роза Фламеля, роза Жана де Мена и роза Данте родились на одном и том же розовом кусте». [44] Eliphas Levi. Histoire de la Magie, 1860. P. 359–360. Важно по этому поводу отметить, что существует нечто вроде итальянского переложения Романа о Розе, названного II Fiore (Цветок), автор которого Ser Durante Fiorentino, кажется, не кто иной, как сам Данте, настоящее имя которого действительно было Дуранте, от которого сокращенная форма есть Данте.

Относительно этих строк мы сделаем только одно замечание: слово «оккультизм», изобретенное самим Элифасом Леви, очень мало подходит для обозначения того, что существовало до него, в особенности если имеют то, чем стал современный оккультизм, который выдавая себя за реставрацию эзотеризма, достиг только того, что стал грубой подделкой, потому что его руководители никогда не владели истинными принципами никакого серьезного посвящения. Без сомнения Элифас Леви был первым, кто не признал тех, кто претендовал быть его последователем и которых он, конечно, интеллектуально превосходил намного, но будучи реально весьма далек от того, чтобы быть таким глубоким, каким он хотел казаться, постоянно заблуждаясь в том, что все рассматривал исходя из образа мысли революционера 1848 года. Если мы немного остановились на том, чтобы обсудить его мнение, то потому, что знаем, насколько велико было его влияние даже на тех, кто почти совсем его не понял, и мы думаем, что надо определить границы, в которых может признаваться его компетенция: его принципиальной ошибкой было — и это была ошибка его времени — ставить на первый план социальные занятия и примешивать их ко всему без различия; в эпоху же Данте гораздо лучше умели отвести каждой вещи ее место, которое нормальным образом ей должно отводить в универсальной иерархии.

Для истории эзотерических доктрин особый интерес представляет утверждение, что многие важнейшие манифестации этих доктрин совпадают с разгромом Ордена Тамплиеров с точностью до нескольких лет; здесь, несомненно, есть связь, хотя ее трудно достоверно определить между этими различными событиями. Итак, в первые годы XIV века и, без сомнения, уже и в предшествующем веке как во Франции, так и в Италии была тайная традиция («оккультная», если угодно, но не «оккультистская»), а именно та, которая позже должна была носить имя розенкрейцерской. Наименование «Братство Розы и Креста» появилось в первый раз в 1374 или даже (согласно некоторым авторам, а именно Мишелю Майеру) в 1413; легенда же о Христиане Розенкрейцере, предполагаемом основателе его, имя которого и жизнь являются чисто символическими, окончательно было создана, вероятно, лишь в XVI веке; но мы уже видели, что сам символ Розы и Креста значительно более ранний.

Эта эзотерическая доктрина, какое бы ни хотели ей дать конкретное название, существовавшая до появления розенкрейцерства в собственном смысле этого слова (если считают, что ей необходимо дать какое-нибудь название), обладает чертами, позволяющими ее поместить в тот разряд, что называется довольно обобщенно герметизмом. История этой герметической традиции тесно связана с историей рыцарских орденов; в эпоху, о которой идет речь, она сохранялась тайными организациями, такими, как, Fede Santa (Святая Вера) и Fideles d'Amour (Верные Любви), а также Massenie du Saint Graal (Строительство Святого Грааля), о которой историк Анри Мартен говорит [45] Histoire de France, т. III. стр. 398–399. как раз о рыцарских романах, которые являются еще одним из значительных литературных манифестаций эзотеризма средних веков: «В «Титуреле» (Titurel) легенда о Граале достигает своего последнего и блестящего преображения под влиянием идей, которые Вольфрам, [46] Тамплиер зуав Вольфрам д’Эшенбах, автор Парсеваля и подражатель бенедиктинского сатирика Гюио де Провэн (Guyot de Provins), которого он называет, впрочем, именем, странным образом искаженным, — Kyot de Provence (Киот де Прованс). по-видимому, черпал во Франции и в особенности на юге Франции. Совсем не на острове Британии, но в Галлии, на границе с Испанией был сохранен Грааль. Герой по имени Титурель основывает храм, чтобы хранить там святой Сосуд, прорицатель Мерлин руководит этим таинственным строительством, посвященный лично Иосифом Аримафейским в тайну плана Храма по преимуществу, то есть Храма Соломона. [47] Анри Мартен в сноске еще добавляет: «Парсеваль кончает тем, что перевозит Грааль и строит храм в Индии; священник Иоанн, этот вымышленный фантастический глава воображаемого восточного христианства, наследует степень святой Чаши. Рыцарство Грааля стало здесь Строительством (Massenie), то есть аскетическим франкмасонством, члены которого называли себя «храмовниками» (Templistes); здесь можно уловить намерение привязать к одному общему центру, образованному этим идеальным Храмом, Орден Тамплиеров и многочисленные братства строителей, которые обновляли в то время средневековую архитектуру. В этом хорошо видны те начала так называемой подземной истории этого времени, гораздо более сложные, чем обычно полагают… Особенно любопытно и в чем почти нельзя сомневаться — это то, что современное франкмасонство восходит ступенька за ступенькой до Строительства Святого Грааля». [48] Мы здесь коснулись очень важного пункта, но мы его не можем рассмотреть без того, чтобы слишком не удалиться от нашего предмета: есть очень тесная связь между символизмом Грааля и «общим центром», на который намекает Анри Мартен, но, кажется, не подозревая о глубокой реальности его, и еще менее он понимает, очевидно, что собою символизирует в том же порядке идей имя священника Иоанна и его таинственного царства.