Рене Генон: Великая Триада

Смотри: Царь Мира , гл. III, и Символизм Креста , VII. Это то, чем был Храм в Иерусалиме для еврейской традиции, и поэтому Дарохранительница или Святая Святых называлась mishkan или «божественным жилищем»; только Первосвященник мог туда проникнуть, чтобы исполнить функцию «посредника».

Определение места, пригодного для этой «Неизменной Середины», было делом главным образом традиционной науки, которую мы уже обозначили в других обстоятельствах как «священная география».

Уместно здесь сблизить это значение Ming-tang с тождественным значением, которое заключено в слове «Ложа», о чем мы уже говорили в другом месте ( Заметки о Посвящении , гл. XLVI), откуда масонское выражение «очень светлое и правильное место» (сравни: Царь Мира , гл. III). Впрочем, и Ming-tang и Ложа одинаково есть образы Космоса (Loka в этимологическом смысле санскритского слова), рассматриваемого как область или «поле» проявления Света (сравни: Царство количества и знамения времени , гл. III). Здесь еще надо добавить, что Ming-tang изображается в местах посвящения Tien-ti-houei (сравни: Б. Фавр, Тайные общества в Китае, сс. 138-139 и 170). Один из главных девизов их таков: «Разрушить тьму ( tsing ), восстановить свет ( ming )», так же, как масонский Мастер должен работать, чтобы «распространять свет и собирать разбросанное». Применение, которое этому было найдено в новые времена при династиях Ming и Tsing , посредством «гомофонии», есть только случайная и временная цель, предназначенная для некоторых внешних «эманаций» этой организации, работающих в области социальной и даже политической активности.

В индуистской традиции это два глаза Вайшванары ( Vaishwanara ), которые соответственно состоят в связи с правым и левым тонкими потоками, то есть с двумя аспектами, ян и инь , космической силы, о которой мы говорили выше (сравни: Человек и его становление согласно Веданте , гл. XIII и XXI). Дальневосточная традиция их обозначает как «глаз дня» и «глаз ночи», вряд ли надо напоминать, что день есть ян , а ночь есть инь .

Относительно деталей можно посмотреть: М. Гране, Китайское Мышление, сс. 250-275. Ритуальное подразделение пространства, такое как в Ming – tang , собственно, представляло собой определение templum ’a в изначальном и этимологическом смысле этого слова (смотри: Заметки о Посвящении , гл. XVII).

Это расположение в квадрате представляет, собственно говоря, земную проекцию небесного Зодиака, расположенного по кругу.

Сравни: Царь Мира , гл. XI, и Царство количества и знамения времени , гл. XX. План «Небесного Иерусалима» также квадратный.

Впрочем, время «превращается в пространство» в конце цикла, так что все его планы должны будут тогда рассматриваться в одновременности (смотри: Царство количества и знамения времени , гл. XXIII).

Смотри: Царь Мира , гл. IV и IX, и Символизм Креста , гл. IX.

Эта середина года располагается в точке осеннего равноденствия, когда год начинается в точке весеннего равноденствия, как это главным образом бывает в дальневосточной традиции (хотя в этом отношении в определенные эпохи были изменения ориентации, о которых мы говорили выше), что, впрочем, нормально по причине географической локализации этой традиции, поскольку Восток соответствует весне. Напомним в этой связи, что ось Запад — Восток является осью равноденствия, тогда как ось Север — Юг есть ось солнцестояния.

Глава XVII. «WANG», ИЛИ ЦАРЬ-ПЕРВОСВЯЩЕННИК

Представляется, что М. Гране ничего не понял в отношениях между осью и центром, так как он пишет: «Понятие центра далеко не изначально, оно замешает понятие оси» (Китайское Мышление, с. 104). На самом деле, оба символа всегда сосуществуют, так как они вовсе не эквивалентны и, следовательно, не могут заменять друг друга. Это достаточно хороший пример тех ошибок, к которым может привести предвзятое намерение все рассматривать «исторически».

По этой причине этим крестом мы представили средний термин триады на рисунке 6.

Дао-Дэ цзин , гл. XXV. Отметим, что одного этого текста достаточно, чтобы отвергнуть мнение тех ориенталистов, которые, принимая все в «материальном» смысле и смешивая символ с символизируемой вещью, воображают, что Небо и Земля дальневосточной традиции являются ничем иным, как видимые небо и земля.